Безусловно, в назначении меня в 1979 году секретарем ЦК Компартии Казахстана сыграло свою роль и мнение кого-то из руководителей партии. Однако, думаю, пройденный мной к тому времени жизненный путь дает мне веские основания полагать, что вырастили меня все же разные люди, встретившиеся на этом пути. Кто же они? Те, кто были моими наставниками, учили профессии, работали рядом, способствовали формированию меня как гражданина. Так, в Темиртау директор комбината О. Тищенко был большим специалистом в металлургии. Такие люди, как руководитель городской партийной организации Н. Давыдов, председатель Карагандинского облисполкома С. Досмагамбетов, руководитель треста «Казметаллургстрой» А. Коркин, и другие оказывали серьезную помощь конкретными делами, своим опытом, своей поддержкой. При подготовке проекта постановления Центрального комитета КПСС и правительства по Карагандинской области на завершающем этапе этой работы вся нагрузка пала на меня и Султана Капарулы. В то время первый секретарь обкома В. К. Акулинцев был в отпуске, за границей.
Когда работал горновым, немало было у меня наставников и среди рабочих. Трудно не только перечислить, но даже вспомнить их всех. Можно сказать, что мне известным образом помогли и такие люди, которые по разным мотивам творили мне зло, вставали на пути. Подобные преграды в молодые годы только закаляют, учат философски рассматривать положительные и негативные стороны жизни, различать хорошее и плохое.
Конечно, в выдвижении на такой большой пост в молодые годы, думаю, в определенной степени сказалось доброе отношение ко мне со стороны руководителя республики Д. А. Кунаева. Брежнев не ставил на такие должности молодых, он придерживался принципа «стабильности кадров». Я говорю «в молодые годы» по меркам тех времен, а так сорокалетнего человека разве можно назвать молодым? Казахская пословица гласит: «Если в 30 лет не разобьешь орду, то в 40 лет не завоюешь крепость». Насчет возраста. После обретения независимости, например, скольким молодым людям тридцатилетнего возраста мы доверили ответственные посты, а ведь большинство из них оправдало наши надежды. Кстати, с доверием относились к молодым кадрам и в бывшем Советском Союзе. Например, и Косыгин, и Суслов, и Громыко пришли во властные структуры в молодые годы. Так, Косыгин в 39 лет был назначен председателем Совета Народных Комиссаров РСФСР. Суслов избран секретарем Центрального комитета КПСС в 45 лет. Громыко в 34 года стал послом СССР в США.
«Его положение в столице своей республики было сложнее того периода, когда он частенько бывал в Москве» – эти слова из одной книги обо мне точно передают мою ситуацию, когда я приступил к новой работе в Алматы. Оказывается, в высшем звене власти Казахстана успели сформироваться различные группировки, влияющие на первого руководителя. Понятно, что не всем нравился человек, который буквально за десять лет до этого вышел из рабочей среды и, еще не достигнув сорока лет, пришел на одну из ключевых должностей в республике. Почему называю эту должность ключевой, потому что для любой республики промышленность, транспорт и связь являются важными отраслями, а в Казахстане они вообще представляли приоритетные направления. Насчет возраста тоже есть интересные мысли. Евгений Евтушенко, например, писал: «Сорокалетие – странная пора, // Когда ты еще молод и не молод, // И старики тебя понять не могут, // И юность, чтоб понять, не так мудра».
Алматы встретил меня всевозможными уловками, групповыми интересами, завистью. Для некоторых людей показались странными, даже непристойными неброскость нашей домашней мебели, то, что я в субботние дни мог идти на работу без галстука, занимался спортом, в том числе теннисом, который в то время считался признаком буржуазного образа жизни, что я часто ходил на спектакли, концерты. Не раз приходилось слышать, как за спиной смеялись: «О, наш секретарь ЦК играет в мяч!» Если за дастарханом исполнял песню под домбру, иногда читал стихи своих любимых поэтов, то такие люди воспринимали это как проявление чрезмерной «казахскости». Позже узнал, что не только здесь, но и в Москве поначалу свысока смотрят на приезжих из «провинции». Когда Николай Иванович Рыжков был избран секретарем ЦК КПСС, он поинтересовался у работавшего здесь на такой же должности Владимира Ивановича Долгих, как здесь проводят праздники, как они отмечаются, где собираются и можно ли туда ходить с женой. Долгих с удивлением посмотрел на него и ответил коротко: «Никто ни с кем нигде не собирается. Забудь об этом». Михаил Сергеевич Горбачёв, став секретарем ЦК в Москве, тоже столкнулся с таким положением. «С первого дня возникло чувство одиночества, будто выбросило нас на необитаемый остров, и никак не сообразишь, что с нами и что вокруг», – говорил он. Такое же чувство испытал и я.