Поскольку покупать готовую продукцию было легче, чем делать капитальные вложения в производство собственной продукции, в стране затормозился научно-технический прогресс. В результате ведения хозяйства, ориентированного только на продажу сырья, а также политики холодной войны, которая вынуждала тратить средства на военно-промышленный комплекс наравне с США, страна вконец была доведена, как говорят, до ручки. И вообще, конкуренция в гонке вооружений – одна из основных причин крушения Советского Союза. Когда говорят, что на распад СССР повлияли внешние факторы, мы имеем в виду и это. Рональд Рейган, придумавший в свое время понятие «империя зла», в своих воспоминаниях открыто писал: «Для меня было ясно, что если там не произойдет каких-то изменений, то коммунизм рухнет под собственной тяжестью, и я думал о том, как мы как страна можем использовать эти трещины в советской системе, чтобы ускорить процесс ее крушения». На этом пути гонка вооружений стала главным орудием Запада. Страны НАТО в условиях холодной войны постоянно увеличивали вооружение, а Советский Союз, стремясь добиться стратегического паритета, огромные средства направлял на создание оружия, усиление армии. Разница была лишь в том, что у них для этой задачи хватало небольшой доли бюджета, у нас же военные расходы, образно говоря, переламывали хребет всего бюджета. Если конкретно, то СССР на оборонные нужды расходовал 20 % внутреннего валового продукта, а США – шесть процентов. В целях безопасности страны укрепление вооруженных сил, конечно, дело правильное. Но к такой конкуренции каждая страна должна приступать с учетом своего потенциала. У значительно богатых стран финансов легко хватало и на внутренние дела. Мы же добились вооруженного паритета за счет обнищания своего народа. Разумеется, в условиях войны ни на что не смотришь, а в мирное время вопросы конфликтного характера следовало бы решать мирным путем.
Достижения в военных технологиях, выросшие до очень высокого уровня, абсолютно не применялись на гражданских предприятиях. В результате страна, имеющая технику, позволяющую метко сбивать высокоскоростные самолеты (еще в шестидесятых годах наши силы ПВО сбили самолет-шпион американца Пауэрса на 10-километровой высоте), совсем не научилась выпускать с должным качеством элементарные товары народного потребления. О чем можно говорить, если страна, способная состыковывать космические корабли на орбите, не могла додуматься устанавливать кондиционеры в производимых ею автомобилях? За счет бюджета удовлетворялась любая прихоть военно-промышленного комплекса. Это была своего рода экономика внутри экономики. Но истинное состояние военной отрасли, содержавшейся на таких колоссальных тратах, ярко проявилось в тот момент, когда средь бела дня на Красной площади приземлился спортивный самолет, управляемый молодым любителем с Запада по фамилии Руст. Нельзя сказать, что военно-воздушные силы пожалели этот самолет и этого летчика – они попросту не смогли его сбить. В таких условиях непомерно раздутый управленческий аппарат, естественно, лег на экономику дополнительным тяжким бременем. К 1985 году в СССР численность начальников всех уровней достигла 18 миллионов человек. Получается: один начальник на шесть-семь работающих. На их зарплату, содержание аппарата ежегодно тратилось 10 % бюджета. Да и ряды членов компартии чрезмерно возросли, достигнув 19 миллионов. Само собой понятно, что с увеличением членов партии растет и партийный аппарат. Мне запомнились слова одного из московских товарищей о том, что численность ответработников в аппарате Центрального комитета КПСС достигла 1500 человек.
Не надо было быть ясновидцем, чтобы почувствовать приближающуюся агонию советской экономики. Бывая в любом магазине, нельзя было не думать об аномальности положения, сложившегося в государстве, обладающем такими природными богатствами, такими землями и потенциалом. Именно тогда мы вступили в неприглядную пору, которую позже назвали застоем.
В 1977 году была принята новая Конституция СССР. Ее превозносили как Конституцию развитого социализма. А на самом деле социалистическая система, Советский Союз, считавшийся ее лидером, уже лишились своего развивающегося характера. В 70–80-е годы бюджет страны оставался затратным. В этот период динамика роста национального дохода снизилась до 2–3 %, тогда как в предыдущие десятилетия обеспечивался его ежегодный 6–7 %-ный рост. В новой Конституции эта реалия не учитывалась. Наоборот, Основной закон страны закрепил, задокументировал закоренелую внутреннюю и внешнюю политику брежневской системы, узаконил строгий идеологический контроль партии над всем обществом, еще дальше отодвинул, завуалировал без того обострившийся национальный вопрос. В те годы сельское хозяйство работало в основном в затратном формате. Завоз продуктов питания из-за рубежа стал обычным делом. В 80-е годы Советский Союз ежегодно закупал в среднем 30 миллионов тонн пшеницы. Это ли не позор? А ведь мы знали, что до революции Россия продавала Европе мясо, пшеницу. В годы независимости мы доказали, что можем экспортировать и зерно, и мясо. К тому же в результате своей бесхозяйственности на виду у всего человечества стали терять Аральское море, а под видом его спасения пытались повернуть сибирские реки в Казахстан, в республики Средней Азии.