Эти и другие подобные им волновавшие и беспокоившие меня мысли вызывали тайное смятение и навсегда оставили след в моем мозгу и сердце.
Такие часы не проходят даром, они накладывают отпечаток на всю жизнь, и тяга к пещерам и ко всему, что в них заключается, сохраняется навсегда. Особенно если выпало счастье побывать в них одному, да к тому же в отроческом возрасте.
Я бы подольше задержался в зале Медведей, где мне пришлось пережить одно из глубочайших волнений за все мои подземные путешествия, но запас свечей подходил к концу, кроме того, мне следовало подумать о длинном переходе по лесу и об обратном пути в Сен-Мартори на велосипеде.
Я позволил себе потратить еще лишь четверть часа и посмотреть, что находится дальше за нагромождением древних костей. Но через несколько минут на моем пути встал обрыв. Я стою на краю вертикального колодца и при свете свечи вижу только несколько первых метров, а брошенные вниз камешки указывают на большую глубину.
Мне так не терпелось продолжить исследования, что через несколько дней я вновь был у этого колодца. Мое снаряжение пополнилось веревкой, совершенно необходимой для атаки бездонного колодца, мысль об исследовании которого неотступно преследовала меня и, по правде сказать, лишала сна.
Вернуться в Пудак-Гран одному, чтобы вторгнуться в неизвестность, казалось мне высшей степенью неосторожности, и вначале я испытывал угрызения совести. Но ужасное и в то же время прекрасное ощущение — ни от кого, кроме самого себя, не зависеть и переживать опасности одному, без свидетелей, — взяло верх над всеми моими сомнениями, и я вернулся на место моих чаяний и страхов, сам точно не зная, иду ли я туда по собственной воле или меня влечет какая-то злая сила. Трудно анализировать это ощущение; не имея возможности объяснить его, я окрестил эту силу, которую всегда чувствовал и действие которой с наслаждением испытывал всю жизнь, — зов бездны.
Спуск по гладкой веревке был одним из моих любимых занятий. Это малопопулярный спорт, и только изредка можно встретить акробатов, которые занимаются этим видом гимнастики. И вот сегодня в Пудак-Гран мне будет служить подспорьем лишь простая веревка.
Как и в Монсоне, я поместил свечу за ленту шляпы, но поля отбрасывали тень, и как раз там, где освещение было мне нужнее всего, подо мной оказывалась темная зона. Мне пришлось вернуться к варварскому и неудобному способу — взять свечу в зубы. Я начинаю скользить вниз вдоль неровной стены с многочисленными выступами, на которых смогу отдохнуть позднее при подъеме. Достигаю балкона, оказавшегося вдвойне кстати, так как моя веревка слишком коротка, чтобы спускаться дальше, и, кроме того, я обнаружил, что нахожусь на новом этаже пропасти, где смогу продолжать свои исследования. Продвигаюсь с осторожностью, нахожу еще кости пещерных медведей, и эта находка — новая загадка об их присутствии в таком месте. Но вот новое препятствие — путь преграждает другой колодец во всю ширину коридора. А на противоположной его стороне коридор идет дальше.
Под землей легкого не бывает. Трудности составляют правило, и приходится без конца идти на штурм, проявлять настойчивость, упрямо идти вперед.
Мне пришлось узнать это с самого начала моих походов, но мой интерес был так силен, что я вернулся в Пудак-Гран в третий раз с новым планом, столь же простым, сколь и опрометчивым.
У входа в пропасть я срубил молоденький ровный и стройный каштан, обрубил ветви и спустил его по наклонному склону, ведущему в колодец. Через несколько минут спустившись по веревке, я нашел свой каштан на большой осыпи, вскинул его на плечо и направился туда, где окончился мой прошлый поход. Тащить такую ношу по очень неровной местности трудно и неудобно. Однако никаких происшествий не случилось, кроме неожиданной встречи перед самым залом Медведей с животным, которое мне очень хотелось бы поймать. Это была крупная крыса, присутствие которой в подобном месте мне так никогда и не удалось объяснить. Это совершенно исключительный случай, и никогда больше мне не приходилось встречать под землей этих животных, кроме как в гигантских пещерах Соединенных Штатов.
Добравшись с молодым деревцем (мы по очереди помогали друг другу) до того места, где пещера была перерезана, я перебросил его так, что конец лег на противоположный край. По этому мостику я собирался перебраться через колодец. Конечно, мостик был весьма примитивен и ненадежен, но ни в чем никаких сомнений у меня не возникало, не исключая и сомнений в собственной ловкости. Я проявил только одну обязательную предосторожность: оставил зажженный фонарик по эту сторону колодца, пока перебирался по мостику так называемым тирольским методом — корпус под жердью, которую охватывают руками и ногами.