Графиня, должен я признаться,
В пути прескверное житье.
Грязнятся тело и белье,
И вдоволь трудно умываться.
Нас учит граф: плесни, полей
Лицо и руки без затей.
В глухую ночь, иль утром рано,
Чайку, водицы иль винца
Я пью из чудного стакана*
И пожеланьям нет конца
Здоровья, радостей, успеха...
Шумливых встреч, живого смеха
На всю семью. А граф: скорей,
Стахович, пейте без затей!
Подбитый, сгорбленный, убогий
Бреду... и брежу наяву.
Душой, мечтатель хромоногий,
Я вижу дальнюю Москву,
Где так тепло и так уютно,
Где так смеешься поминутно,
И где, меж ваших дочерей,
Не ступишь шагу без затей.
Письмо не вышло, что за дело!
Я к вам пишу не в первый раз...
Лишь только б память уцелела
О дальнем путнике у вас;
И если в будущем случится
(Для всех грядущее темно),
Что вдруг клюкою постучится
Он, в ваше светлое окно,
То, пересилив лень и скуку,
Подняв окно едва, едва,
Улыбку, добрые слова
В его протянутую руку
Подайте именем Христа.
* Стакан я ему подарила. (Примеч. С. А. Толстой.)
По дороге, еще на одной остановке, встретился Лев Николаевич с старым, 95-ти летним николаевским солдатом, озлобленно рассказавшим о том, как их, солдат, били палками за малейшую провинность при Николае Павловиче, за что и прозвали царя "Николай Палкин". Этот эпизод и послужил сюжетом для рассказа Льва Николаевича под этим заглавием54.
10-го апреля Лев Николаевич уже был в Ясной Поляне.
1889. ПЕШКОМ В ЯСНУЮ ПОЛЯНУ
2-го мая Лев Николаевич ушел опять пешком в Ясную Поляну55 с Евгением Ивановичем Поповым, одним из тех, которые считались его последователями. Когда наступил страшный холод и я встревожилась, что на Льве Николаевиче даже пальто холодное, добрый друг Александр Никифорович Дунаев отправился немедленно по железной дороге догонять Льва Николаевича. Но, к счастью, никто не простудился, и 4-го мая я получила из Серпухова письмо о том, что Лев Николаевич здоров, и что его подвезла, узнавшая его по портрету, до Серпухова сестра доктора Алексеева, нашего знакомого. Только 7-го мая они дошли до Тулы и отправились в Ясную Поляну, куда явился Дунаев, не найдя их дорогой.
В доме было холодно, но все понемногу устроилось, и Лев Николаевич начал усердно писать свою повесть "Крейцерова соната"; переписывал ему тогда Евгений Иванович Попов, который и жил с ним в Ясной, куда еще приезжал навестить его Михаил Васильевич Булыгин, тоже считавшийся последователем Льва Николаевича.
Путешествие утомило Льва Николаевича, и здоровье пошатнулось. Он жаловался на боль под ложечкой, и хотя и пытался то поправлять статью "Об искусстве", то писать дальше "Крейцерову сонату",-- но дело не шло и он был недоволен своей работой.
ГРАФИНЯ ТОЛСТАЯ И СТРАХОВ
В мае приезжали к нам два приятных посетителя: графиня Александра Андреевна Толстая и Николай Николаевич Страхов. С первой было много разговоров и споров о вере. Александра Андреевна огорчалась, что любимец, Лев Николаевич отвернулся от церкви, отвергает причастие и обряды, и она старалась обратить Льва Николаевича. Но это было тщетно. Страхову Лев Николаевич прочел свою статью об искусстве и очень считался с его мнением о ней.
Проводив Александру Андреевну, он с радостью бросился опять к полевым работам и начал с того, что возил навоз на поле вдовы. Страхов же прожил у нас довольно долго, и когда уехал, он писал Льву Николаевичу 21 июня 1889 г.: "Всегда от Вас я получал освежение, всегда ваши речи и все ваше присутствие поднимали меня... На этот раз, после долгого промежутка, я особенно ясно почувствовал, что Ясная Поляна есть тоже центр духовной деятельности, но какой удивительный!.. В Ясной же Поляне сам центр живой, лучистый,-- Вы сами с своей неустающей мыслью и сердечною работою. Видеть это -- значит видеть зрелище удивительной красоты и значения".
И еще:
"...Все мучительное брожение умов разрешилось и завершается вашей проповедью, призывом к духовному и телесному исправлению, к той истинной жизни, к тому истинному благу, без которого ничтожны все другие блага, и которое никогда не может изменить нам...
Дело вами начатое никогда не умрет"...
В этом письме Страхов упоминает о книге Стэда, в которой описано его посещение в Ясной Поляне и сказаны о Льве Николаевиче именно эти слова, что он: "центр духовной деятельности "5 6.