В Кербери я остановился в «Комнатах для приезжающих» у моего старого друга Гордона Райта.
И вот снова началась сказка моей молодости, опять я в глуши знакомых лесов брожу по снежным следам птиц и зверей.
В том году было очень много зайцев. Даже неопытный охотник мог принести после одного-двух часов охоты двадцать-тридцать зайцев. Олени тоже встречались довольно часто, а куропатки - прямо на каждом шагу.
23 ноября был печальный, очень печальный для меня день.
Я вышел рано. Бродил один по холмам, покрытым глубоким снегом. В полдень я сделал привал в лощине, развел костер, вскипятил себе чаю и зажарил свиную грудинку. Мне было жарко, когда я остановился, а ветер свирепствовал даже в этом защищенном месте.
И вдруг я почувствовал острую боль в колене. А когда немного позже я стал собираться в путь, то я уже не мог разогнуть ногу. Каждое движение вызывало мучительную боль. Помощи ждать было неоткуда. Я должен был сам добраться домой или же умереть здесь.
И вот я двинулся, ковыляя на одной ноге и волоча другую. До дому было не больше пяти миль, а я шел пять часов, испытывая невыносимую боль при каждом шаге.
Пришлось вызвать местного врача. Он сказал, что у меня растяжение связок, и прописал лечение, которое мало помогало.
Только через несколько лет мне поставили правильный диагноз - у меня была острая форма подагры.
Так кончились мои далекие прогулки пешком по любимым местам. С этого печального дня мне приходилось ездить верхом на лошади или же плавать на лодке. Прошло долгих двадцать лет, во время которых я систематически лечился, и только тогда утихли боли и я снова стал владеть ногой.
В январе я заехал в Торонто. Мать не хотела меня отпускать в Нью-Йорк и просила, чтобы я продолжал свои работы дома.
Как раз в это время мой брат Жозеф решил приобрести участок земли недалеко от Торонто и организовать там дачное хозяйство для местных жителей. Мне он предложил быть управляющим этого предприятия и обещал даже выстроить мастерскую, где я мог бы продолжать свою работу художника.
Брат купил большую ферму на берегу Онтарио. Кругом было много лесов, где протекали ручьи и стояли болота. Там обитало много птиц и диких зверей. Здесь я познакомился со многими героями своих будущи рассказов «Спрингфильдская лисица», «Рваное ушко», «Почему синицы сходят с ума дважды в год», «Песнь золотоголового дрозда» и других.
Я прожил здесь около трех лет. Но все больше и больше мною овладевала мысль, что если я действительно хочу стать настоящим художником, то жизнь моя должна протекать в других условиях.
Глава XXII
Осенью 1890 года я отправился в Париж, этот мировой центр искусства.
Первые дни я жил в гостинице и бродил одиноко по Парижу, чувствуя полную растерянность. Наконец я решил отыскать кого-нибудь из своих знакомых. В то время там жил известный американский художник Генри Мозлер. Заметив мое нервное состояние, в котором я находился, он сказал мне смеясь:
- Продолжайте свои скитания по Парижу. Поверьте, что сам воздух, вся обстановка этого города будут воспитывать вас как художника. Через год вы сами в этом убедитесь.
Я поселился на верхнем этаже «Отель де Юньон», где за тридцать франков в месяц можно было иметь хорошую комнату с услугами, и вскоре вступил в художественную школу.
Шумной и суетливой толпой показались мне студенты - шестьдесят человек в одном зале, каждый за своим мольбертом. Мне трудно было сосредоточить внимание на работе - все мне здесь мешало: и громкие разговоры, и грязные картины на стенах, пение и, как ни странно, игра на гитаре, хотя считалось, что студенты заняты своими мольбертами.
Прошло немного времени, и я узнал, что можно посещать школу только по утрам. Я не замедлил воспользоваться этой возможностью, а в свободное время днем стал ходить в зоологический сад - рисовать зверей с натуры.
Волки всегда были любимой темой моих рисунков. Среди прекрасных волков зоологического сада мне особенно понравился один, который обычно лежал в спящей позе на одном и том же месте. Казалось, он специально позировал для художника. На большом полотне я стал писать картину «Спящий волк».
Через месяц картина была готова. Я сделал для нее раму и отнес на выставку картин, которая каждую весну устраивалась в Большом художественном салоне.
В последний момент перед выставкой здесь, как обычно, собралась целая толпа художников, многие с кистями в руках спешили положить последние мазки на свои картины.
Нас американских художников, было около пятнадцати человек, и, конечно, никто не упустил случая представить на выставку свою картину. Среди нас был также и Роберт Генри. Имя этого живописца пользовалось широкой известностью в Америке, в то время как меня знали только как иллюстратора. Я не знаю, как произошло, что картина Роберта Генри было отклонена жюри, а моя - «Спящий волк» - заняла почетное место на выставке.