Однако выбора у меня не было, и я неохотно подхватила рюкзак. Кэтрин ждала в коридоре, у ее ног стоял маленький чемодан.
— Все собрала? — спросила она, и я кивнула в ответ. — Хорошо. Тогда поехали.
Она направилась через гостиную к входной двери, и я медленно шла за ней, скользя ладонями по мебели, пытаясь запечатлеть в памяти каждую деталь дома. Странно, но это удавалось с трудом, несмотря на то что я прожила тут всю свою жизнь. Белые простыни, накинутые на мягкую мебель, чтобы та не запылилась, глухой завесой вставали между мной и воспоминаниями.
Мы молча вышли из квартиры. Кэтрин остановилась запереть дверь.
— Возьмешь себе? — протянула она мне ключ.
Моя собственная связка ключей лежала в чемодане, но я забрала из ее руки маленький серебристый кусочек металла. Расстегнула тонкую цепочку с маминым медальоном и повесила на нее ключ, чтобы он лег на мою грудь, рядом с сердцем.
В самолет мы садились тоже в молчании. Я отчаянно старалась не думать о том, что все больше удаляюсь от дома, и как могла сдерживала слезы. Весь первый месяц после автокатастрофы я не вставала с кровати. Но однажды каким-то чудом вытащила себя из-под одеяла и оделась. С того дня я пообещала себе, что буду сильной и собранной. Я не хотела снова превратиться в слабого и опустошенного человека, каким чувствовала себя все последнее время. И сейчас не хочу. Поэтому сосредоточиваю свое внимание на Кэтрин, чьи пальцы до побеления костяшек сжимаются и разжимаются на ручках кресла.
О сидящей рядом женщине я знаю мало. Первое: она мамина подруга детства. Они выросли в Нью-Йорке и вместе учились в частной школе Хокса, в которую ходили и мы с сестрой. В то время Кэтрин носила фамилию Грин. Второе: в университете она познакомилась с Джорджем Уолтером. Они поженились и переехали в Колорадо, чтобы открыть коневодческую ферму — исполнить заветную мечту Джорджа. Третье, что мне известно о Кэтрин, и это самая примечательная часть информации: она мой новый опекун. В детстве я встречалась с ней, но не помню этого за давностью лет. Кэтрин Уолтер для меня совершенно чужой человек.
— Боитесь летать? — спросила я.
Кэтрин шумно выдохнула. Сказать по правде, выглядела она так, словно ее вот-вот стошнит.
— Нет, но, честно говоря, я слегка нервничаю из-за… того, что нас ждем дома.
Я напряглась. Она боится, что я пущусь во все тяжкие? Могу уверить ее, что этого не случится. Я ведь собираюсь поступать в Принстон. Наверное, дядя Ричард сказал ей про меня что-то не то, хотя со мной все в порядке.
Кэтрин поймала мой взгляд и поспешно добавила:
— О нет, не из-за тебя, милая. Я знаю, что ты чудесная девочка.
— Тогда из-за чего?
Кэтрин с извиняющимся видом улыбнулась.
— Джеки, родная, я когда-нибудь говорила, что у меня двенадцать детей?
У меня отпала челюсть. Нет, она точно не упоминала об этом. Дядя Ричард, приняв решение о моем переезде в Колорадо, говорил что-то о детях Кэтрин, но не об их количестве. Двенадцать? Об этой детали он скромно умолчал. Дюжина детей. В доме Кэтрин, наверное, царит вечный хаос. Как вообще можно хотеть завести двенадцать детей? В моей груди затрепетали крохотные крылышки паники.
«Успокойся», — велела я себе, сделала несколько глубоких вдохов носом и выдохов ртом и достала тетрадь с ручкой. Нужно подготовиться и как можно больше узнать о семье, в которой мне предстоит жить. Откинувшись на спинку сиденья, я попросила Кэтрин рассказать о ее детях, и она с радостью согласилась.
— Мой старший сын — Уилл, — начала она, и я стала записывать за ней.
Уиллу двадцать один год. Учится последний семестр в местном университете. Обручен со своей школьной любовью.
Коулу семнадцать. Двенадцатиклассник[1]. Талантливый автомеханик.
Дэнни семнадцать. Тоже двенадцатиклассник. Президент драмкружка. Они с Коулом близнецы.
Айзеку шестнадцать. Одиннадцатиклассник. Помешан на девушках. Племянник Кэтрин.
Алексу шестнадцать. Десятиклассник. Чересчур много играет в видеоигры.
Ли пятнадцать. Десятиклассник. Скейтер. Племянник Кэтрин.
Натану четырнадцать. Девятиклассник. Музыкант.
Джеку и Джордану по двенадцать. Семиклассники. Близнецы. Верят, что станут новыми Спилбергами, и не расстаются с видеокамерой.
Паркеру девять. Четвероклассник. На вид безобидный, но обожает контактный футбол.
1
Обучение в американской школе начинается с пяти-шести лет. Двенадцатый класс — последний в старшей школе.