Бывают еще и такие – контроллеры. С ними тоже бывает по-разному.
Один раз ехал я на автобусе, в час пик. Люди теснились – что тоже интересно – и не успел кондуктор ко мне еще подойти. Деньги у меня были в руке, но руку-то не мог поднять из-за толкотни – все защищался от ударов в сторону животика от одной дамы, которая стояла передо мной и зонтиком тыкала нечаянно много. Вот подходит мужчина с серьезной мордой и говорит, мол, билетик покажи, пока я тебе не выбросил в слякоть. Было неприятно объяснять, пока в животик тыкали, и я молчал. И он выбросил меня в слякоть. Я на него зла не держу, работа у него не простая.
А вот кондукторы почти всегда (в моем опыте) женского пола. И почти всегда с полными бедрами. Один раз был худой мужчина, но его я видел всего один раз. Любимая моя кондукторша была женщина, достаточно крупная. Но несмотря на крупность, умела проходить по полному автобусу с невероятной ловкостью, как горячий нож по маслу. Еще и приятная была. Предлагала билетики очень культурно. Голубчик, говорит, на тебе, голубчик. В добрый час. И так далее. Очень приятно было у нее покупать билетики. И когда случалось, что не злилась, не ругалась матом.
– Билетики, – говорит паре мужчин, – голубчики, купите?
А они в ответ дали понять, что ничего подобного и не собирались покупать, и даже немножко посмеялись. И она, в свою очередь, немножко посмеялась – не сердилась, даже не ругалась, а только хорошего пожелала. «Чтобы вы были здоровыми!» – говорит она. И на следующей остановке двоих взяла и выбросила вон из автобуса.
Молодца она вообще. Я ей восхищался.
Чуть-чуть попозднее в тот же день, не в час пик, был очень интересный и, на мой взгляд, необычный случай. Людей было мало. Я стоял сзади. Подъезжает к остановке автобус. В задние двери впрыгивает один мужик, и с улицы начинают загружать диван. Попросили меня отойти в сторону («Пошел вон!») – попросили и очень быстро поставили возле двери.
Подходит кондукторша моя любимая и смотрит спокойно.
– Чтобы вы были здоровыми! – говорит. – Боюсь, граждане, это не пойдет.
– Да ладно, – говорят, – сейчас мало людей, никому мы не мешаем. – И садятся на диван.
– Голубчики, – говорит, – это автобус, люди покупают билетики и на нем едут.
– Ну давай купим билетик, – говорят, – за диван тоже, раз жалко вам.
– Да не жалко мне, голубчик. Не красиво это вы. Я вас прошу выйти на следующей.
Спорили немножко, но потом убедились в ее настойчивости и решили выйти красиво.
Вообще очень интересная женщина. Хотел с ней познакомиться, но боялся.
Русски язик необходимо искаzhат к луchему
В университете мы проходили реформы советского периода (1956 года), к примеру, такие изменения в прaвописании как «идти» и «итти», а также более ранее устранение букв «ять», «фита», и т. д. Но только недавно я понял, как (для некоторых) орфография (не говоря уже о языке вообще) на самом деле изменилась.
Я был на летних курсах церковно-славянского языка в зарубежном монастыре и наш учитель, профессор из Принстона и архимандрит, мимоходом сказал что-то, кажущееся мне крайне интересным. Всего несколько слов, но достаточно, а именно: мы не используем советскую орфографию. Вот как.
«Белых» я здесь встречал, хотя их уже мало осталось, но чтобы так живо представилось в примере – не допонимал до этого момента. После этого взял в руки книги из их библиотеки – сложновато читать, пока не привык. Новые какие-то там старые буквы.
И начал я тогда мечтать. Если орфографию не раз уже меняли, то почему бы, чисто ради шутки, не поменяли еще один раз? И на этот раз поменяли ради таких как я, то есть – иностранцев?
Я люблю русский язык в такой форме, в какой он сейчас, но все-таки достаточно что-нибудь прочитать на рунете про какие-то там «превед медвед» и всякое такое, или достаточно разговаривать с подростками, или, например, завхозами, чтобы понять, что люди не так говорят, как пишется. А если еще и разговаривать с иностранцами, изучающими русский язык, то можно понять: так совсем не пишется и не может писаться.
Так что вот у меня кое-какие пожелания.
Я мало чего убрал бы, на самом деле. Я бы ограничился ненужными вещичками, такими, которые уже, можно сказать, упразднились и которые ненавистны и тяжелы иностранцам. Начнем, к примеру, с чего-то простого и, по моему, очевидного: уже давно убрали твердый знак, теперь, пожалуй, пора разобраться и с мягким. Считали, что твердый знак уже не нужен – и так понимают, когда смягчить звук и когда оставить твердым. Так чего оставили мягкий знак!? Сказали же, знают, когда смягчить и когда оставить как есть, вот и уберем его, как надо было давно.