Вечером вышел из своей новой хаты, походил по району. Не плохой. Гулял и думал: что-то не слишком чужое ощущение. Смотрю на землю: бычки везде. Давно не видел такого, интересно. Перехожу дорогу, в парке пустые банки пива, интересно. На перекрестке возле метро заметил еще кое-что, раньше пропущенное – большой ресторан под названием «Rasputin», и написано под названием «европейская кухня». Боже мой, чтобы это значило? Солнце клонится к вечеру, начинают подъезжать черные тачки немецкого производства. Через час, когда солнце уже окончательно село, тихий район превращается в клуб. Люди стоят на улице и курят. Из ресторана несется звуки разных русских поп-шедевров: «Ха-ра-шо, все будет харашо, все будет харашо я это зна-а-а-Ю!» или «Небо чистая вода, тучи, тучи на ветру… Пишешь адрес в никуда, безнадега, точка – РУ!»… Через окно видно, как танцуют безнадеги, изо всех сил, в вере, что все будет хорошо, и что всем это понятно. Что же, может, так и есть.
Гуляю дальше, ресторан уже не слышен, все тихо. Фонарик сгибается вперед под тяжестью ночи. Подъезжает машина, из нее слышен шедевр: «Пей пиво, бум, бум, ешь мясо!» Мужик останавливается, окно открывает.
– «Распутин» на углу, – говорю.
– Благодарствую, – говорит и уезжает.
Добрый доктор Корней
И как только я приготовился быть утомленым современым миром и его очередями, встретился человек просто замечательный. И говорил он по-русски. Причем бегло и интересно. Стоял за мной в очереди в супермаркете и разговаривал с моим Ваней.
– Приветик, – говорит, – Ванюша. Как делишки?
И Ваня, похоже, с ним тоже знаком уже.
– Приветик, – отвечает, – дядя Джамбо.
Поворачиваюсь – и вижу высокого, благородного на вид негра средных лет. Оказывается, познакомились они, когда жена моя с Ваней здесь покупала продукты в прошлый раз. Но не Джамбо мужчину звали, а Корней.
Решили мы обменяться номерами, как-нибудь чайку попить.
Пришли они в гости по-русски, без пустых рук – принесли тортик и шоколада и подарок для Вани – Айболит.
– Откуда, – удивился я, – с Айболитом знакомы?
– Чаи гоняли, – сказал Корней.
Родился он и вырос в Нигерии, но поехал на Украину медицину учить. Кажется, в Харьков. Встретил жену. Влюбился и научился по-русски говорить. Читал книги.
– Сначала детские штуки читал, – говорит, – потому что дети говорят очень просто, без офигительных оборотов, которые любят люди, которые уже выросли. Но и стал любить эти детские штуки. Классные. Особенно Айболит. Ты, – говорит, возложа большую руку на мое плечо и тряся меня, – мой сердечный друг, может, не можешь понять, потому что не лечишь других. А для человека, который хочет быть врачом и который тоже из Африки, Айболит – очень важная штука. И в то же время, такие вещи пишет про Африку, ужасные. Это плохо. Почему так пишет плохие штуки о нас? Был ли в Африке мистер Чуковский? Впрочем, знаешь, у нас пишут о России: не ходите дети, в Россию гулять. В России медведи, в России миллиционеры, в России злые бабы-яги. Хи-Хи. Ужасно. Не удивительно, что русские считают нас темными и имеют неаккуратные представления о нас. Но и опять, правдиво пишет все-таки – совсем не нужно, чтобы ваши дети ходили в Африку. Я ужасаюсь, думая о том, что бы случилось, если бы ваши дети ходили в Африку гулять. Не надо. Ни за что. Но вообще – офигительно. Айболит для меня – противоречивая, но вдохновительная штука. Такой добрый.
Вообщем, поменял имя. Был Набояне и стал Корнеем.
– Никто в Союзе, – говорит, – чисто-конкретно не захочет стать здоровым у врача Набояне. И я люблю всех, хочу всех сделать здоровыми. Не хочу отталкивать от себя без хороших причин. Не любят Набояне – не буду Набояне. Буду Корнеем.
Он закончил учебу, но даже с новым именем его не приняли на работу.
– Не хочу, – сказал Корней, – говорить худое ни об ком. Все люди добрые. Бывает, ранят друг друга, как разбойники, но это случайно, они ошибаются.
Короче, поехал в Москву и был жестоко избит на зеленой ветке, которая и славится у темнокожего населения Москвы тем, что очень опасная. Лежал очень долго с разбитыми костями и решил не переставать любить Россию издалека – из Канады.
Мы с ним на смеси английско-русского говорили, но он с сыном, Всеволодом, говорит только по-русски. Хочет, чтобы сынок знал этот язык и чтобы читал про доброго доктора Айболита. И замечательно говорит, очень интересно. Прямо немножко завистно, как сильно говорит, не стесняясь. И Всеволод, учась у папы, тоже говорит замечательно. И когда Ваня с ним играет, тоже заимствует интересные речевые обороты. Идем по улице потом, и Ваня показывает пальцем на разные вещи. Проезжает машина скорой помощи – «вспомогательная машина», потому что помогает. Доходим до фонаря – «осветительная штука». Магазин уже не магазин, а «здание для покупки штук».