— Я начинаю строиться, — пояснила она. — Совсем за городом.
— Proficiat[5], — откликнулся я и невольно бросил взгляд на ее мужа.
— Я тоже принимаю в этом участие, — произнес он с вымученной улыбкой.
Мы сидели в удобных салонных креслах, пили кофе с коньяком, я отчаянно боролся с послеобеденной дремотой, как вдруг Хозяйка спросила:
— Вы не хотите взглянуть на наш участок?
— Но, дорогая... — бледнея, промолвил ее муж.
— Гм.. право... — сказал я.
Это была полоса земли метров сорок на сто. По обеим ее сторонам тянулись капустные поля, сзади она упиралась в рощицу Мимо вилась посыпанная песком дорожка, дополняя близкое сходство с антуражем фламандского сельского романа. Вдали, за вереницей тополей, виднелись колокольня, водонапорная башня и фабричная трубы. Участок обрамляли шеренги бетонных столбиков, возле которых лежали бетонные балки, ждавшие, чтобы их насадили на столбики. Осталось место и для зеленого лужка.
— Здесь так тихо, — сказала Хозяйка.
Она остановила «мерседес» на дороге, и мы затопали через высокий бурьян к деревянному домику, который притулился возле самой рощицы. Из времянки мы вытащили скамейку, два соломенных стула и уселись.
— Правда, очень живописный участок? — спросила меня Хозяйка.
— Да, очень, — согласился я.
— Метр стоит пятьсот франков, — сказала Хозяйка.
— Пятьсот франков? — удивился я.
— Но, дорогая... — промолвил ее муж, совсем побледнев.
Потом начало моросить, и мы расположились во времянке, куда горничная должна была принести закуску для пикника.
Лучшее время в жизни бельгийца, дорогой брат, наступает тогда, когда он покупает участок земли и готовит его к вторжению каменщиков и бетонщиков. В те месяцы, когда он ездит «навестить свой участок», в его сердце поселяется весна.
Бельгиец был всегда тесно привязан к земле. В своей Национальной Песне он поет о твердой решимости «не уступить врагу земли ни пяди». Во фламандском эпосе я читал, что горожане Грунинге в 1302 году, прежде чем развеять в прах славу французского рыцарства[6], вкусили по горсти родной земли. И как только земля проникла в их чрево, грудь их переполнилась неистовой яростью. Кажется, это была сырая глина с прибрежных полей вдоль реки Лейе.
Короче говоря, бельгийцам так часто приходилось отстаивать свои земли от покушений, столько пережили они оккупаций, аннексий и протекторатов, что в конце концов нашли единственный выход. Они завоевали самостоятельность. А в ожидании того дня, когда на всей территории государства воцарится полная безопасность и общинное правление, каждый из них позаботился о своем собственном кусочке отечества, чтобы почувствовать себя гордым и свободным его сыном.
Что же делает бельгиец, вступив во владение собственной полоской земли? Он окружает ее изгородью. Он хочет совершенно точно знать и видеть, что принадлежит ему и до каких пределов можно приближаться посторонним. Для того чтобы никто не усомнился в серьезности его намерений, он и сооружает изгородь, преимущественно из бетона. Столбики отливают предпочтительно в виде древесных стволов и окрашивают в зеленый цвет, дабы они гармонировали с ландшафтом.
По воскресеньям вся семья отправляется за город, «навестить свой участок». Дети едут на велосипедах, так как им полезно двигаться, родители — на машине. Они гуляют по соседним лугам, пренебрежительно спрашивают о том о сем местных жителей. Потом отец немного пропалывает участок, очищая его от чертополоха, а мать рулеткой измеряет периметр, чтобы проверить, не перенес ли кто-нибудь ночью пограничные столбы.
Далеко за горизонтом, может быть, гибнут миры, а здесь прилежная пчелка, жужжа, перелетает с одного цветочка клевера на другой.
Как строят в Бельгии?
Методы строительства здесь в корне отличаются от тех, которыми мы по старинке пользуемся у себя во Фламии.
Бельгийцы сначала возводят фасад, а уж потом смотрят, осталось ли место и деньги на все прочее.
Фасад воздвигают сообразно окружающей среде. Если дом будет стоять в пригороде, то принимается в расчет стремление жителей пригорода интегрировать в своем быту дух столичной жизни. Если же дом строят в черте города, то очень рекомендуется оживить атмосферу каменных джунглей сельскими атрибутами, как-то: соломенной крышей, низкими, как у фермы, стенами и тому подобными знаками близости к природе. Когда же дом встраивается в шеренгу себе подобных, то монотонности можно избежать легкой игрой фантазии. Например, кладуг стены на три кирпича выше или ниже, чем у соседнего дома. Да и сами кирпичи бывают хорошим подспорьем. У одного дома они цвета вереска, у другого — красные, как маки, у третьего — желтые, словно куриная слепота. К этому прибавим всевозможные вариации с дверьми и окнами, крылечками и лестницами, цветными и белыми стеклами, палисадниками и гаражами.
6
В июле 1302 года у города Грунинге (Западная Фландрия) пешее войско фламандских ремесленников и крестьян разбило конную армию графа Робера Артуа, отстояв независимость фламандских земель от французской короны. В числе трофеев сказалось более пятисот золотых рыцарских шпор (отсюда название «Битва золотых шпор», под которым это сражение вошло в историю Бельгии).