К этому прибавляется имя или фамилия. Их лучше всего выбирать из Культурного Наследия Своего Народа. «Обитель Тиля», «Обитель Уленшпигеля», «Обитель Неле», «Обитель Брейгеля»... Или «Обитель Рейнарта-Лиса» — для тех, кому ближе звериный эпос. Лица, увлекающиеся садоводством или сельским хозяйством, могут заменить слово «обитель» на «двор» или «подворье». Это привносит идиллический оттенок.
Менеер нашел, что во всем этом слишком много романтики.
— Нельзя ли побольше деловитости! Мы уже летаем в космосе. Завтра, того и гляди, бельгийцы тоже высадятся на Луне. Конечно, есть имена, которые никогда не утратят ценности. Но...
Хозяйка также выразила сомнение. В Болдербеке она как-то остановилась пообедать в одном придорожном ресторане. Так вот, это громадное строение, где электрический орган извергал модные шлягеры, называлось «Двор Брейгеля». При одном воспоминании об этом у нее начинается мигрень. Кроме того, по дороге из Схерперела в Слотер-дам она видела подозрительные заведения под названием «Рембрандт» и «Мемлинк». А ведь были такие художники.
М-да. Я не раз обращал внимание на то, с какой охотой жители Католического королевства присваивают имена великих художников и государственных деятелей кафе, пивным, дансингам и прочим общественным и увеселительным заведениям. Я встречал несколько «Дворов Рубенса», где пйд покровительством художника и дипломата эпохи барокко едят и пьют. Есть кинотеатр «Рубенс», периодически используемый как зал для состязаний борцов и боксеров. Я видел дансинги, где разноцветными неоновыми лампами выведены на фасадах королевские имена «Астрид», «Паола» и «Фабиола».
Любопытно, что зачастую названия соответствует определенному разряду и характеру заведения. Брейгель заставляет вспомнить те народные харчевни и пивнушки, где текут ручьи солода и жарят мясо на вертелах. Рембрандт, мастер светотени, попадался мне чаще в интимных уголках, с гардинами и приглушенным светом. Хендрик Консьянс[9], Первый писатель, который, как здесь говорят, «научил фламандцев читать», и Петер Бенуа[10], Первый национальный бард, который, стало быть, научил фламандцев петь, покровительствуют шумным ресторанам, куда культуртрегеры и просветители народа приходят почерпнуть новых сил или утешиться.
Ничто не помогло. Моя миссия проьалилась. Я оставил хозяев дома в полном отчаянии.
Спустя три недели я получил синий конверт, из которого извлек сверкающую глянцем фотографию их дома. На ней значилось: «Вилла «Юдолалия».
— Мило, не правда ли? — радостным тоном осведомилась у меня хозяйка дома в тот же день по телефону. — Знаете, а это моя идея! Я скрестила свое имя с именем мужа. Мы ведь вместе работали для нашего дома. Когда вы приедете к нам выпить стаканчик?
Письмо пятое. НАЦИОНАЛЬНОЕ БЛЮДО
По сравнению с другими европейскими нациями бельгийцы — народ крайне оседлый. Бельгия — страна домоседов, которые отправляются в путешествие только для того, чтобы вернуться домой. Жителей Католического королевства на Северном море никак не назовешь безудержными искателями приключений или бездельниками-бродягами вроде тех, что повсюду чувствуют себя как дома. Им хочется порой уехать, но всегда их тотчас же тянет назад. Как это объяснить? Когда я задал этот вопрос Шарлю Дюбуа, он только усмехнулся. Не говоря лишних слов, он записал меня на несколько экскурсий, которые во время отпуска должен был провести по поручению Фламандского туристического союза.
Попав за границу, бельгийцы поначалу ведут себя так, как приличествует всем туристам Они посещают обязательный минимум достопримечательных мест, отправляют почтовые открытки с видами, ищут рекомендованные путеводителями рестораны. Они наслаждаются туземными кушаньями, пьют местные вина, снимают все подряд на цветную фото- и кинопленку, и, когда туристический автобус ненадолго останавливается на залитой солнцем базарной площади какой-нибудь деревушки в Провансе, они тут же спешат купить себе ковбойскую шляпу.
Через три, четыре, максимум пять дней наступают легкие перемены. Перед обедом и ужином бельгийские пальцы все быстрее пробегают меню и бельгийские голоса все тише произносят название заказываемых блюд. Иногда за столом предварительно совещаются, а затем подзывают самого метрдотеля Представительный мужчина в черном фраке выслушивает с понимающим видом, затем пожимает плечами, отрицательно качает головой, быстро удаляется на кухню и возвращается с грустным лицом. По всему видно, что назревает небольшая драма.
9
Хендрик Консьянс (1812—1883) — бельгийский писатель эпохи романтизма, автор «Льва Фландрии» и других популярных исторических романов на фламандском языке.