— Головоломный маршрут, — сказал теолог. — Врагу своему не пожелаю.
И он с большим знанием дела и со сладострастьем в голосе нарисовал мне сочную, яркую картину неимоверных трудностей маршрута, размазав краски на все его двести пятьдесят километров. Сначала километров сто будет ровная дорога, на которой можно сделать хороший стартовый рывок. Но едва гонщики почувствуют первую усталость, как перед ними вырастет печально знаменитая Хиндербер-генская стена — подъем с уклоном чуть ли не в сто процентов[15], а дальше сразу же пойдет участок дороги, покрытый острой щебенкой.
— Вот тут-то и начинается сущий ад, — пояснил теолог.
Десятью километрами дальше гонщикам, по его недоброй воле, предстояло снова карабкаться в эту чертову гору, причем дорогу здесь, идя навстречу его пожеланию, министерство общественных работ давно не ремонтировало. Потом он погнал своих каторжан по извилистым, задыхающимся от угольной пыли улочкам шахтерских поселков Боринажа.
— А в Монсе, — ухмыльнулся теолог, — стоит статуя Человека с молотом. Кого там не хватит удар, тот кандидат На лавровый венок.
К финалу гонки в истязателе, видимо, заговорила жалость, потому что он снова подарил гонщикам полоску бетона, длинную и ровную, но с горкой на последних пятистах метрах. Сразу за горкой пролегала линия финиша, так, чтобы никто из спортсменов не мог видеть, что он к ней приближается, а болельщики на трибунах доходили бы до исступления.
Я был потрясен его гениальностью.
О грядущем состязании газета стала писать за много дней до начала. Она помещала интервью с самыми известными участниками, спрашивала об их прогнозах, стратегии, намерениях, детях. Она печатала наводящие ужас фотоснимки Хиндербергенской стены, «где, вне всякого сомнения, учинится новая бойня». Она обсуждала шансы фаворитов и накаляла атмосферу сообщениями вроде того, что-де Император может отказаться от участия ввиду травмы колена, которую он получил, когда рубил дерево в своей роще, а затем вновь разряжала напряжение заметкой, что колено Императора заживает и «гроза гонщиков выступит». Всеобщее волнение достигло кульминации, когда газета «шапкой» над восемью колонками текста напечатала вопрос: «Если Император выступит — примет ли старт Велонавт?» Велонавт — черноволосый и молчаливый молодой человек — был якобы полон решимости отнять трон у своего соперника и «загнать его в угол».
В воскресенье рано утром я дожидался редакционной машины на площади перед зданием «Свободных новостей». Обширное пространство площади оживляла одинокая липа, чудом уцелевшая между прямоугольниками автомобильной стоянки, да бронзовая фигура короля в шлеме, восседавшего на простой крестьянской лошади[16].
Перед открывшимися кафе расставляли стулья и раскрывали большие зонты над столиками. Из дома напротив слышались звуки гармоники. Несколько рабочих тащили канат для оцепления проезжей части. Мужчина в синем плаще делал через микрофон техническую пробу громкоговорителей, развешанных по обе стороны улицы на стенах домов, между красно-желто-черными флагами бельгийского государства.
Постепенно площадь стала заполняться народом. Мужчины и женщины, сопровождаемые детворой и вооруженные списками участников, взяли в окружение короля на лошади. Громко сигналя, медленно прочесывали толпу приземистые скоростные автомобили. На крышах автомобилей были укреплены вверх колесами велосипеды. От свежего утреннего ветра колеса легонько вращались, и спицы блестели, точно серебряные. Следом за машинами появились первые разноцветные фуфайки гонщиков.
И вдруг вся Королевская площадь пришла в неистовство. Из машин сопровождения выскочили молодые, в большинстве своем выше средней упитанности, парни и принялись разыскивать выезд на автостраду. Гонщики сгрудились пестрой толпой у палатки, где им выдавали пакеты с едой и лимонад. Радиокомментатор весело трещал в микрофон, интервьюируя героев предыдущих воскресных гонок.
Королевская площадь была вся запружена публикой. Бесцеремонные юнцы, да и мужчины постарше, успевшие заключить пари за кружкой пива, протискивались с фотоаппаратами к самому секретариату, где гонщики расписывались в списках участников. По радио объявляли фамилии и номера. Человек в болотных сапогах, протопавший сюда, видимо, прямо с ночной рыбалки, размахивал своим довоенным «кодаком» и что-то громко кричал, пока гигантского роста полицейский не взял рыболова за шиворот и не потащил безжалостно в боковую улочку, нанося непоправимый урон его престижу в глазах собутыльников.
15
Крутизна в один процент означает, что на каждые сто метров дорога повышается (или понижается) на один метр.