Окруженный техниками и репортерами, стоял сдержанно улыбающийся Велонавт, кто-то протягивал ему бутылку «Красного аперитива», а фотограф увековечивал этот торжественный акт, целя объектив аппарата на этикетку. Появился Император, слегка потирая колено, так что каждому стало ясно, что ушиб он не выдумал. Какой-то малец, случившийся рядом, вдруг высоко подпрыгнул, сорвал с его головы жокейскую кепочку и тут же исчез в толпе.
Я от души наслаждался пестрыми красками и даже невнятным хрипом громкоговорителей, из которых неслось что-то вроде бессвязной молитвы. Плывя по волнам этой ярмарочной толчеи, я достиг Велонавта и уже собирался попросить у него автограф, но был довольно невежливо оттеснен его тренером. Вдруг кто-то схватил меня за рукав и потащил за собою. Это был шофер редакционной машины.
— Скорее! — кричал он. — Я вас уже давно ищу. Если мы сейчас же не поедем, то не выберемся отсюда.
Мы бросились к машине. Там уже сидел, нетерпеливо ерзая, репортер из нашей газеты. Тигриным прыжком машина рванулась вперед и вклинилась в длинную вереницу автомобилей, ехавших в двухстах метрах впереди гонщиков. Подъезды стоявших вдоль улицы домов были черны от народа, люди тянули шеи, пытаясь высмотреть внутри машин известного киноартиста или телезвезду. На поворотах дороги можно было увидеть далеко впереди целый караван рекламных машин, оставлявших за собой пестрый след из красочных проспектов, листовок и картонных коробок.
Репортер поставил себе на колени миниатюрную плоскую пишущую машинку и принялся стучать по клавишам, как пианист-виртуоз.
— Репортаж с места событий по горячим следам, — объяснил он. — К концу соревнований все должно быть готово. Вы мне не поможете? Нужно записывать имена, которые будет передавать радиомашина.
Я вооружился блокнотом и карандашом. В тот день я записал множество имен, но тех, кому они принадлежали, мне так и не довелось увидеть.
Наша процессий упорно продолжала двигаться впереди гонки, все время выдерживая дистанцию в несколько сот метров. Сквозь треск и писк автомобильного радио я пытался разобрать репортаж теолога о развитии событий. На шестидесятом километре Питу. Янсен-су пришлось сойти с велосипеда. На семидесятом километре у Императора снова начались неприятности с коленом. На восьмидесятом километре Пит Янсенс догнал лидеров и снова включился в гонку. На восемьдесят втором километре Велонавт «высунул было голову, но потом опять спрятался в раковину». Лидеры «пришпорили коней».
Я записывал, а сам поглядывал на одетых по-воскресному зрителей, наблюдавших за нами с обочин. На Хиндербергенскую стену мы взобрались между плотными шеренгами почетного караула болельщиков, которые пили кока-колу, ели мороженое и громко кричали нам: «Кто сейчас впереди?»
На стопятидесятом километре наша машина взяла в сторону и выскочила вперед. Там нашего репортера ждал мотоцикл. Репортер занял место на заднем сиденье, мотоциклист пропустил мимо все машины и оказался в самой голове гонки. Минут через пятнадцать он достарил репортера обратно. Едва усевшись в машину, молодой человек тут же снова принялся как безумный молотить по клавишам.
— Ну, как там дела? — спросил я его.
— Затишье перед бурей, — пробурчал он. — Они следят друг за другом как смертельные враги.
— О, — сказал я.
— Обещаю вам резню на финише, — проговорил репортер. — Если Император не сунет всем нож в спину.
— Нож в спину?
— Это для него пара пустяков. Так он выиграл в гонке Париж — Кортрейк. А как по-вашему, почему Велонавт побил его затем на целое колесо?
Репортер вновь обрушился на свое пианино, а я стал ломать себе голову над его диковинными речами.
На двухсотом километре теолог возвестил из радиомашины: «Пит Янсенс вырвался вперед. Он оторвался на сто метров. На двести. Император пускается в погоню...»
— Гони! — закричал репортер шоферу. — Мы должны это увидеть по телевизору!
У первой же развилки мы свернули и со скоростью сто сорок километров в час полетели в редакцию, куда поспели как раз к заключительному эпизоду телерепортажа.
Пионеры велоспорта в этой стране, дорогой декан, были выходцами из родственной нам Западной Фландрии. Они вошли в легенду. Лет шестьдесят — семьдесят тому назад велосипед проник на территорию королевства и тотчас же нашел приверженцев среди народа, единственным занятием которого был труд до седьмого пота. В то время люди не особенно хорошо разбирались в значении слова «спорт». Футбол им был известен только понаслышке, а другие английские игры были привилегией богачей и чужеземцев. Но велосипед раздразнил воображение этих простых людей, живших в эпоху, когда не любили спешить. Постепенно все поняли, что он по плечу только двужильном, и тогда появились велосипедисты. Они-то знали толк в черной работе!