— О боже, — простонал я.
— Алло! — послышалось в трубке. — Алло! Это менеер Д’Юрне? С кем я говорю? Алло!
Я выскочил на улицу и кинулся бежать к гаражу. Я решил немедленно посоветоваться с кем-нибудь из друзей. Не пробежав и двух шагов, я столкнулся с толстым мужчиной в черном плаще. Он принял меня в свои объятия и произнес:
— Я рад вас видеть. От души поздравляю!
Это был бургомистр.
Он схватил меня за галстук, и я так и не понял, была ли это особая форма приветствия или же он просто хотел не дать мне упасть.
— Я очень рассчитываю в ближайшее же время познакомиться с вами поближе, — добавил он. — Поскольку вы теперь инспектор...
— Инспектор? — вскричал я.
— Разве вас не известили? — удивился он.
— Собственно говоря... — замялся я.
— Нашей общине давно нужен такой человек, как вы, — сказал бургомистр. — Не могли бы вы заехать ко мне домой на следующей неделе? Кстати, я и не знал, что вы у нас натурализовались... Еще раз — примите мои поздравления!
Он улыбнулся так широко, что меня осенило: он, без сомнения, поддерживал кандидатуру моего противника и уступил только превосходящим силам моих покровителей.
Я отправился к Шарлю Дюбуа и в ожидании хозяина дома нервно ерзал у телевизора. Когда, наконец, он вернулся и я залпом все ему выложил, он посмотрел на меня оторопело и вдруг дико захохотал:
— Вот так дела!
Он тут же потащил меня к старому школьному приятелю, секретарю министерства садов и парков, с которым в детстве играл в футбол.
Секретарь министерства выслушал меня очень внимательно.
— Стало быть, вы получили назначение, — резюмировал он мой рассказ.
— Похоже, что так, — сказал я.
— И вы не хотите этого назначения?
— Нет. Я о нем даже не просил.
— Но другие просили за вас и добились!
— Очень жаль.
— Самые разные силы приняли участие в игре!
— В игре?
— Это политический жаргон. Было сделано все, чтобы ваше досье легло сверху.
Я узнал, что порядковый номер досье зависит от того, взяли ли его из стопы и положили на виду или же этого не сделали. Дело в том, что у досье с большим порядковым номером шансов мало.
— Но у меня нет досье, — возразил я.
— Тогда бы вы не получили назначения, — рассмеялся секретарь.
— Я хотел сказать...
— Полно вам, ради вас целая армия вышла на поле битвы.
— Поле битвы?
— Назначение — не шуточки.
— Я не шучу.
— За вас боролись сенатор, депутат парламента, председатель партии.
— Два председателя.
— И вы не хотите быть инспектором?
— Нет, не хочу.
— Ça alors[36], — сказал секретарь министерства.
Он потер себе подбородок, потом сделал попытку выдернуть рыжий волосок, торчавший возле кадыка. За всю долгую карьеру, проходившую бок о бок с министрами, членами парламента и другими государственными деятелями, такой случай был у него впервые.
— Скажите, вы урожденный бельгиец? — спросил он.
— Нет, — сказал я.
Бельгийца, который бы отказывался от назначения, не существует в природе.
Тут он пустился в пространные рассуждения о свойствах характера соотечественников, откуда, в первую голову, следовало, что они полчищами осаждают его каждый божий день, чтобы навалить ему на стол сотни досье, и что вечером они дюжинами укладываются спать на пороге его дома, чтобы утром, когда он выйдет, насесть на него с просьбами о «месте».
(В Бельгии добиваются «места», точнее, «места при государстве» — то есть в правительственном аппарате, — как другие ищут «места под солнцем». Судя по количеству мест, которыми она располагает, Бельгия принадлежит к числу крупнейших государств мира.)
— Место в министерстве — вот идеал бельгийца, — промолвил с горечью секретарь министерства. — И не первое попавшееся место. Никто не нанимается на работу посыльным или мойщиком окон. Каждому хочется быть инспектором, как вам, например, менеер.
— Мне не хочется, — сказал я.
— Ну, это никуда не годится! — воскликнул секретарь.
Он выдернул еще один рыжий волосок, осмотрел его, погладил подбородок и позвонил горничной, чтобы она принесла кофе.
— Я не очень ясно себе представляю, — продолжал он, — как можно отменить назначение, о котором хлопотали сенатор, депутат парламента, председатель партии...
— Два председателя, — поправил Шарль Дюбуа.
— Но ведь произошла ошибка! — не выдержал я.
— Почти все назначения можно считать ошибкой, — с чувством произнес секретарь министерства. (Очевидно, он вспомнил в эту минуту о своих коллегах.) — Кроме того, мы стоим на пороге правительственного кризиса. По традиции, именно в этот период места раздают, а не отнимают. Что же подумает о нас оппозиция, если мы будем отказывать нашим собственным людям?