— Это или кри или ассинибойны, — сказал мой спутник, — они совершили набег на кроу или на гро-вантров и, опасаясь преследования, мчатся домой со всей скоростью, на какую только способны их лошади.
Прыгая по склону холма, мы понеслись вниз. Казалось, не прошло и минуты, как мы очутились среди наших товарищей и рассказали им новость. Все кинулись седлать лошадей облачаться в военные наряды, надевать головные уборы снимать чехлы со щитов. Тогда Мощная Грудь сам взошел на склон холма до такого места, откуда он мог видеть приближающийся отряд; все ждали его внизу. Он стоял ярдах в ста от нас и все смотрел и смотрел на прерию. Люди начали нервничать — я во всяком случае. Мне казалось, что он никогда не спустится вниз, чтобы сообщить нам план действий. Должен сознаться, что теперь, когда настало время участвовать в атаке, я испытывал страх и был бы очень рад оказаться в этот момент в безопасности рядом с Ягодой, далеко отсюда на реке Марайас. Но отступать было невозможно; я должен был идти с остальными и делать свое дело. Мне хотелось, чтобы все уже кончилось.
Прошло пять или десять минут в ожидании, и Мощная Грудь присоединился к нам.
— Они пройдут немного к востоку от нас, — сказал он, — поедем вниз по этой лощине и встретим их.
Это была не настоящая лощина, а просто неглубокое, широкое, более низкое место на равнине, однако достаточной глубины, чтобы скрыть нас. Через небольшие промежутки времени наш предводитель осторожно подъезжал к краю лощины и смотрел на юг. Наконец он скомандовал остановиться.
— Теперь наш отряд прямо у них на дороге, — сказал он, — как только послышится топот копыт их лошадей, мы выскочим отсюда на них.
Сердце мое стучало, горло пересохло. Мне было страшно. Как в полусне я услышал команду Мощной Груди, и мы поскакали из лощины.
— Смелее, — кричал наш предводитель, — смелее! Уничтожим их всех до одного!
Неприятель и табун, который он гнал перед собой, были не более, как в ста ярдах от нас, когда мы оказались с ними на одном уровне. Наше появление было так внезапно, что лошади их бросились врассыпную, — одни поскакали на восток, другие на запад. Несколько секунд всадники пытались собрать их снова, но тут наши люди оказались уже среди них. Они пытались остановить нас, стреляя из ружей и луков. Некоторые были вооружены только луками. Я видел, как четверо из них один за другим свалились с лошадей наземь; остальные повернули лошадей и поскакали, разбегаясь во все стороны; наш отряд преследовал их по пятам. Их было больше, чем нас, но, по-видимому, неприятель был не очень храбрый. Может быть, наше внезапное, неожиданное нападение с самого начала деморализовало их. Почему-то, едва выехав из лощины и увидев их, я перестал ощущать страх; вместо этого на меня нашло возбуждение — мне хотелось быть впереди. Я выстрелил в нескольких из неприятельских всадников, но, конечно, не знал, падают ли они от моих выстрелов или от выстрелов воинов нашего отряда. Когда неприятель повернул назад и побежал, я наметил себе одного всадника, сидевшего на большой рыже-пегой лошади и погнался за ним. Он скакал прямо к Хэри-Кэп, чтобы укрыться в соснах. Я сразу увидел, что его лошадь лучше моей и что он уйдет, если не остановить его пулей. Я старался попасть в него, стреляя раз за разом, и каждый раз думал: «Вот сейчас обязательно попаду», — и промахивался. Три раза он заряжал свое кремневое ружье и отстреливался. Но целил он, должно быть, не лучше меня, так как я ни разу даже не слышал свиста его пуль и не видел их попадания, Он все скакал и скакал, и расстояние между нами все увеличивалось. Достигнув подножия холма, он погнал лошадь вверх по крутому склону; скоро он добрался до точки, где уклон был так близок к отвесному направлению, что лошадь уже не могла Двигаться дальше. Он соскочил и, бросив лошадь, стал карабкаться вверх, Я тоже спешился, стал на колено и, не торопясь, прицелился. Я выстрелил три раза, раньше чем он достиг сосен. Видно было, как пули врезались в землю, — ни одна из них не ударилась ближе чем в десяти футах от бегущей цели.
Так плохо я, пожалуй, никогда еще не стрелял.
Конечно, я был не настолько глуп, чтобы преследовать индейца в густом сосновом лесу, где он имел бы передо мной все преимущества. Лошадь его сбежала с холма и ускакала в прерию. Я поехал за ней и скоро поймал ее. Возвращаясь к тому месту, где мы бросились в атаку из лощины, я видел воинов нашего отряда, подъезжающих со всех сторон, гоня перед собой лошадей. Скоро все собрались вместе. Отряд не потерял ни одного человека, и только один был ранен — юноша по имени Хвостовые Перья. Его правая щека была страшно разодрана стрелой, и он прямо раздулся от гордости. У неприятеля было девять убитых, мы захватили шестьдесят три лошади. Все были в восторге от исхода схватки. Все говорили сразу, рассказывали, что каждый сделал. Мне удалось привлечь к себе внимание Мощной Груди.