Благодаря моим многолетним контактам с кабанами, я имел возможность не раз наблюдать и оценивать их удивительное чутье. В апреле 1976 г. со мной произошел интересный случай, связанный с функциональной деятельностью органов чувств этих зверей. Стадо находилось на жировке, а поросята, которым исполнилось по нескольку недель, спали, рассыпавшись вокруг кормящих свиней. Спустя некоторое время стадо ушло с места кормежки. Поросята последовали за своими родительницами. Но один из них так крепко спал, что не успел вовремя присоединиться к стаду. Я дал ему поспать еще 20 минут, а потом разбудил. Он озадаченно взглянул на место, где паслось стадо, — оно было пусто, — повернулся, жалобно завизжал, опустил вниз рыльце и, обежав вокруг площадки, целенаправленно помчался с высоко задранным хвостом точно в том направлении, куда ушло стадо. Я немедленно поехал на машине по лесным дорогам вслед за кабанами к месту, где должно было находиться стадо, зная, что лежку звери устроили в 2 километрах от места кормежки в густом ельнике. Когда я окольными путями прибыл туда и сосчитал поросят, оказалось, что все они были на месте. Отставший поросенок нашел свое стадо.
Мне кажется, что наиболее развито у кабанов обоняние — оно носит ярко выраженный характер — и далее следует слух. Зрение же у них плохое, но кабаны в нем не очень-то нуждаются и для своевременного распознавания опасности пользуются обонянием и слухом. При этом каждый член стада, в том числе и поросенок, является ответственным за предупреждение об опасности. В этом поведении никакой роли не играет ни ранг кабана, поднявшего тревогу, ни его возраст, ни пол. Тот, кто первым заметил опасность, тот и подает короткий предупреждающий сигнал. По этому сигналу все стадо молниеносно убегает в укрытие, но из опасного района уходит не сразу. Свинья-вожак, находясь в укрытии, сначала пытается выяснить причину тревоги. С поднятым хвостом, непрерывно принюхиваясь, она осторожно бежит в сторону предполагаемой опасности. Если предупреждение оказалось ложным, она возвращается назад, виляя хвостом, что означает: «Опасности нет». Если же обнаружила что-то подозрительное, следует повторный сигнал тревоги, и тогда все стадо обращается в бегство.
В годы, когда я по многу часов находился в тесном контакте с кабанами, мне не раз приходилось подвергаться нападениям с их стороны. Поэтому я должен был постоянно следить за их настроением, причем хвосты кабанов были для меня лучшим барометром: поднят кверху — знак высочайшей бдительности; виляющий и опущенный — знак того, что кабана ничто не беспокоит.
То, что свиньи обладают слабым зрением, общеизвестно. Но об их способности уметь различать цвета существуют различные мнения. Порциг, основываясь на серии опытов Клопфера и Весли (1954 г.), отмечает, что домашние свиньи с трудом различают белый и черный цвета. Из 18 подопытных животных только 3 свиньи могли отличить белый цвет от черного. Более поздние опыты Клопфера и Батлера (1964 г.) показывают, что домашние свиньи хорошо распознают голубой, зеленый, желтый и красный цвета. Эти противоречивые утверждения побудили меня провести ряд опытов с дикими кабанами, в основе которых лежал довольно простой метод.
Я представился моим кабанам, которые хорошо узнавали меня по голосу, запаху и однотонной темно-зеленой одежде, сначала в бежевом костюме. Стадо сразу вышло из укрытия, когда я его позвал, но передний ряд кабанов, не добежав до меня 10 метров, остановился и самка-вожак издала короткий сигнал тревоги. Тотчас же кабаны бросились наутек, как будто я был им чужой. Ни призывы, ни заманивание — ничто не помогало. Я быстро переоделся в мою «свиную одежду» и пошел вслед за беглецами. Пройдя шагов двести, я обнаружил стадо в густом сосняке и стал к нему медленно приближаться, обращаясь к кабанам с призывами, которые они хорошо знали. На этот раз все было в порядке. Они последовали за мной к машине, где получили свою кукурузу. Спустя несколько дней мне захотелось проверить, смогут ли кабаны отличить синий, коричневый и черный цвета от зеленого, с которым они были хорошо знакомы по моей куртке и костюму. Если я приходил к ним теперь в коричневой, синей или черной одежде, они держались точно так же, как если бы я был одет в свой обычный, привычный для них костюм. Они не убегали и вели себя со мной, как всегда.
На следующее утро я одел зеленые брюки и светло-розовый свитер. Когда появилось стадо, звери начали подозрительно глазеть на меня, близко не подходили и не позволяли себя трогать. После долгих уговоров они мало-помалу успокоились, но дотрагиваться до них я все же не мог. Я вновь переоделся, я опять все пришло в норму. Одна самка даже попросила меня, чтобы я ее почистил, но если бы я не переоделся, она бы этого не сделала.
Эти опыты говорят нам определенно о том, что дикие кабаны, по меньшей мере, могут отличать яркий цвет от темного. Все темные цвета (синий, черный, коричневый) они различают плохо. Вполне возможно, что темные или полутемные тона не возбуждают у них недоверия. С той поры я не очень церемонился с выбором одежды и натягивал на себя коричневые, синие, зеленые рубашки или свитера, ни разу не испытав при этом каких-либо затруднений в контактах со стадом.
Как и многие другие виды животных, дикие кабаны великолепно чувствуют время. В связи со сменой времен года или ко причине моей профессиональной занятости я вынужден был часто переносить сроки моих встреч с ними. К переносу подкормки с утра на вечер кабаны привыкали за 3–4 дня. Они с такой точностью являлись на подкормку, что по этому моменту можно было чуть ли не сверять часы. Если я приезжал в охотничий район раньше обычного, то мог с уверенностью предсказывать время появления стада на подкормочной площадке.
Вначале, когда я, посмотрев на часы, говорил охотникам, прибывшим вместе со мной на место подкормки, что через 4 минуты сюда придут кабаны, — друзья смотрели на меня с большим недоверием и сомнением.
Общая оценка функциональной деятельности органов чувств у кабанов полностью опровергает широко распространенное мнение, что мы имеем дело с «глупой свиньей».
Общение
Исследования биологической коммуникации (общения) насекомых и птиц продвинулись достаточно далеко, в то время как для большинства видов млекопитающих они находятся в начальной стадии. Этология охотничье-промысловых животных изучает значение для них различных сигналов и способы передачи информации для того, чтобы с помощью этих сигналов управлять популяциями животных в желаемом направлении. В проблеме коммуникации до сих пор существует много неизученных вопросов, требующих от нас познания, особенно в области установления различных форм общения. Примером может служить тот факт, что гурты кабанов создаются на основе определенных семейных союзов и никогда в них не принимаются животные из чужих семейных союзов. Этим обстоятельством можно объяснить агрессивную обстановку в стаде, составленном из разных семейных групп. Эта особенность поведения доказывает, что среди кабанов существует очень точное индивидуальное узнавание.
В течение 5 лет на примере своего стада я исследовал, как происходит процесс индивидуального распознавания. Детальные результаты представлены в статье «Исследование акустических, ольфакторных и визуальных коммуникаций европейского кабана», опубликованной в докладах по лесному хозяйству (Берлин, 2/80). О значении коммуникаций в охотоведении и охотничьей практике я расскажу позднее.