Вся вспотевшая, домой я вернулась далеко за полдень. Брейден стоял у нас во дворе. Его влажные после душа золотисто-каштановые волосы выглядели черными. Он был выше моих братьев, из-за чего казался немного тощим, но широкие плечи выдавали в нем спортсмена.
– Привет, тебе лучше? – поинтересовался он.
– А ты пахнешь лучше? – в ответ с улыбкой спросила я.
– Это значит «да»?
– Я в порядке. Похоже, во мне живет придурок, какое открытие.
Брейден напрягся. Он ненавидел слово «придурок». Так мы называли его отца. Ну, так называл его Брейден, а мы все соглашались. Это слово принадлежало только его отцу и было слишком серьезным оскорблением, чтобы предназначаться кому-то еще.
– Дейв в порядке?
– Джером отвез его домой, так что, уверен, с ним все хорошо.
– Что случилось с Джеромом? Два года в университете, и вдруг он стал таким заботливым?
– Твой брат всегда был хорошим слушателем.
Да? И откуда Брейден это знал? Я указала на белый рабочий грузовик на его подъездной дорожке:
– Твой отец сегодня освободился пораньше?
Он отмахнулся, не видя значимости в ответе, и посмотрел на меня:
– Чем планируешь заниматься?
– Хочу принять душ. – Я подошла к входной двери и обернулась: – До встречи.
– Сегодня мы отмечаем день рождения мамы, – сказал Брейден, останавливая меня. – И я подумал, будет лучше выбрать ей подарок в торговом центре.
– Наверное. Хорошая идея.
Моя рука уже легла на дверную ручку, но тут он спросил:
– Есть идеи, что ей можно купить?
– Ты меня спрашиваешь? – усмехнулась я. – Смешно.
– Я хотел услышать совет девушки.
– Тогда тебе стоит ее найти.
– Так у тебя есть предложения или нет, хочешь поехать?
– В торговый центр? – Я вновь обернулась. У него был такой взгляд. Может, Брейден и был темной лошадкой, но в большинстве случаев я все еще могла его прочитать, и сейчас ему было меня жаль. Я разозлилась. – Слушай, Брейден, я в порядке, ясно? – Если мне и нужно будет с кем-то поговорить, то, видимо, уши Джерома всегда в моем распоряжении.
Он поднял руки вверх:
– Ладно.
В его взгляде так и читалось: «Пожалуй, у тебя холодное-прехолодное сердце, Чарли». И я не могла с ним не согласиться.
Глава 3
Тем вечером за ужин отвечал Натан, и, естественно, пасту с мясом из духовки он достал как раз к возвращению отца. Подлиза. Папа вошел в кухню через заднюю дверь и первым делом, прищурившись, посмотрел на меня. Интересно, кто из моих братьев проболтался? И почему папа из-за этого так расстроился? Ради всего святого, почему все из этого делают трагедию? Если бы я расплакалась, узнав о смерти бабушки Дейва, сейчас моя жизнь была бы куда проще. Наверное, стоит попрактиковаться в пускании фальшивых слез.
Мой папа был хорошим парнем и по большей части простаком, но в полицейской форме и с таким взглядом он выглядел устрашающе. Он отправил ключи на крючок у двери, затем расстегнул кобуру и повесил ее рядом, а вслед тяжелый фонарь, который с силой ударился о стену.
– Чарли… – устало произнес он.
– Мне очень жаль, – перебила я его и послала братьям убийственный взгляд.
Гейдж с невинным видом широко распахнул глаза.
– Тебе и должно быть жаль, но на сей раз ты так легко не отделаешься.
– На сей раз?
Я что-то упустила, чьи-то еще родственники пострадали от моего равнодушия к их умершей бабушке?
Папа подошел к столу и хлопнул передо мной розовой копией квитанции штрафа. Плохо дело. Это было хуже моего равнодушия. Это было нарушение закона.
– Я не знала про ограничение скорости, не видела знак, – попыталась выпутаться я. – Он был спрятан в переулке. Это западня… ну, или типа того! Разве это законно? Натан? Это же незаконно?
Натан скрыл улыбку и принес к столу кувшин воды со льдом. В этом году он поступил в колледж на юридический.
Папа бросил на меня сердитый взгляд:
– Почему ты мне ничего не рассказала?
– Прости.
Мне следовало все ему рассказать. Всегда было хуже, когда он узнавал о случившемся от посторон него.
– Это второй штраф за последние пару месяцев. И это не считая тех, от которых ты отмазалась, используя мое имя.
Я быстро опустила голову, скрывая предательский жар на щеках. Не хватало еще, чтобы братья высмеивали мою зарделость. Папа был прав. Меня останавливали много раз. И каждый раз я использовала его имя.
– Знаешь, как неловко, когда твои дети получают штраф за превышение скорости? И когда узнаешь об этом от коллеги?
– Прости.
– Но хуже всего – удар по моему банковскому счету. – Его палец опустился на розовую квитанцию, указывая на цифры, которые были написаны им вручную: $264. Мои глаза округлились. – Да, это большие деньги.