Дети бывают гораздо хитрее взрослых, особенно, если эти дети медитируют...
Мой дух был внутри спокоен, но моя огромная энергия искала выхода. Я пытался сам построить самолет в отцовском сарае, раз за разом, игнорируя все запреты, лазил в штольни и бомбоубежища, подземные ходы, которые были рядом с домом. Планировал отправиться в полярную экспедицию на собачьих упряжках к Северному Полюсу искать следы знаменитого полярника Руаля Амундсена. Подбивал детей утащить на ремнях из соседнего детского сада настоящий катер, поставить его на воду в море, отремонтировать, оснастить веслами и оружием (бутылками с карбидом на жгутах-катапультах), чтобы как заправские пираты выходить в море, нападать на суда, захватывать их сокровища, и складывать в пещере (что за пираты без сокровищ в пещерах?).
Мы с ребятами хотели пробраться на охраняемую ВОХР территорию радиозавода, чтобы раздобыть металлический корпус, детали, и собрать из них гигантского летающего робота, с ракетами в груди, наподобие гиг-робота из культового тогда японского мультфильма «Корабль-призрак».
Родители не уставали удивляться моей фонтанирующей, бьющей через край фантазии.
Еще я пристрастился к чтению. Читал запоем все, что было в районной детской библиотеке. Иногда книгу в шестьсот страниц я мог осилить за один вечер. После такого чтения мои опыты медитации и самадхи усиливались, стоило где-нибудь присесть или прилечь.
Я полюбил читать книги большей частью именно за это. Библиотекари меня отмечали как самого читающего ребенка в районе, и я часто получал от них призы, как лучший читатель. Они даже организовывали что-то наподобие выставок (как сейчас бы сказали, «презентаций») с моим участием, где я выступал в классах перед детьми, рассказывая о прочитанных книгах. Помню, я рассказывал о серии замечательных детских книг Александра Волкова «Волшебник изумрудного города», «Урфин Джюс и его деревянные солдаты».
С момента моего первого пробуждения прошло два года. Я начал чувствовать сильные потоки энергии в своем энергетическом теле. Эти потоки, словно ручейки, двигались по каналам, вызывая необычное блаженство, тепло и покалывание во всем теле. Это блаженство пронизывало меня всякий раз во время сидения за партой в школе, ходьбы, еды, купания, чтения, игр, слушания музыки, касания чего-либо. Иногда оно вело к расширению сознания, иногда нет. Порой мой дух был един с ним, но иногда оно было как бы само по себе, а мое осознавание — само по себе.
Иногда, когда я здоровался с друзьями, дотрагиваясь до них, слышался легкий треск, и они говорили, что их «било током». Все, самые обыденные вещи доставляли мне тонкое, трепетное наслаждение, до такой степени, что я терял ощущение времени и места.
Мне постоянно хотелось быть в одиночестве, чтобы танцевать, петь, шутить без всякого повода сутки напролет. Я был более чем счастлив наедине с собой. Переживая блаженство, я ничего не искал, не просил, не хотел, и был всегда в восторге. Чего искать ребенку, ум которого напоминает космос, а тело до краев полно блаженства? Только одиночества, чтобы этому никто не мешал, не отвлекал.
Это блаженство было для меня и опьяняющим божественным вином, и, одновременно, камнем преткновения, так как существовал большой соблазн зацепиться за него, забыть себя и утонуть в нем окончательно. Я постоянно непроизвольно сосредотачивался на нем, мой ум останавливался, и я поглощался им до самозабвения. Иногда мой ум пытался связать блаженство с чем-то внешним и конкретным, но моя внутренняя пустота сразу же бунтовала и быстро показывала ему, что это неверный путь. Тогда ум покорно соглашался, а блаженство открывалось бесконечному внутреннему пространству, соединялось с ним, придавая ему живость и восторг. Я был полон огромной энергии, которая буквально распирала меня. Я мог бродить ночами напролет и не уставать.