Став старше, я узнал, что в учении тантризма есть особые методы работы с энергией блаженства, когда йогин учится концентрироваться на эстетическом наслаждении —удовольствии от еды и питья (асвада-дхарана), от музыки (шабда-дхарана) и вообще на всем, что приносит удовольствие (манастушти-дхарана). Но тогда я делал это интуитивно.
Интуитивно, но как эффективно!
Это блаженство, соединяясь с внутренней пустотой день и ночь, растворяло во мне все то, что я раньше считал собой. Это растворение, известное как Лайя-йога, происходило со мной в таком раннем возрасте, поскольку я уже выполнял эти практики в прошлых воплощениях и достиг в них успеха.
Уже став взрослым, зрелым садху, я понял, что это сама Великая Мать, Вселенская сила — Шакти с детства вела, благословляла и испытывала меня через свою ананда- и хладини-шакти, энергию и силу радости, блаженства. Великая Божественная Мать, Вселенская сила всегда любила меня, оберегала и защищала. Я всегда чувствовал ее великую любовь. Это трудно объяснить. Она кормила меня как своего любимого сына, лелеяла меня. Я чувствовал ее нежные и ласковые руки всегда и везде. Ее любовь сейчас и всегда была именно материнской.
Она любит тебя беззаветно, чисто, всем сердцем, просто за то, что ты есть, не рассуждая и не осуждая. А если кто посмеет обижать ее любимое дитя, она, как любая мать, не рассуждая, не разбираясь, немедленно встанет на защиту своего ребенка, готовая испепелить обидчика своим ужасающим материнским гневом. Я неоднократно убеждался в этом — Великая Божественная Мать всегда берегла и защищала меня. Она делает это и сейчас.
Свою земную мать я тоже рассматривал, как проявление этой беззаветно любящей Вселенской Матери. Любовь и благословение Великой Матери пронизывает всю мою жизнь, но ее пробуждение началось в те годы.
Меня все больше и больше тянуло к юродству, бродяжничеству, отшельничеству, отказу от всего, что есть в обществе, от всех его норм, понятий и правил. Я не хотел быть «как люди».
Каким-то образом на фоне огромного блаженства я ухитрялся не терять то ощущение пространства «Я-есмь», чувство вселенского, космического присутствия и осознанности, которое всегда учило меня изнутри. Оно учило меня гибкости, внимательности, чуткости, тонкости. Слушая это пространство, доверяя ему, я сохранял адекватность, ясность и гибкость, переживая блаженство. Я не позволял себе теряться в нем и «наркоманить».
Так, сам того не зная, я преодолел первую ловушку, ждущую йогина на пути к Освобождению, — блаженство.
Мое блаженство подчинилось моей внутренней пустоте и стало единым с ней. По мере растворения мой детский ум школьника второго класса все больше анализировал жизнь, задавая себе вопросы:
Что есть Бог?
Что есть Мир?
Что есть общество?
Что есть авторитет взрослых?
Что есть смысл бытия?
Что есть культура, традиция, общественные ценности, этика и мораль — для того, кто пробудился к высшему «Я»?
Моя внутренняя пустота давно уже знала все ответы на эти вопросы, просто она не формулировала их ясно и четко, пока ум не спрашивал конкретно. Это сны во сне.
Я знал: переживи любой взрослый хотя бы одну пятую моих опытов, от его мнений и убеждений не осталось бы и следа.
Я больше не спал, бодрствуя двадцать четыре часа в сутки, и мне не нужны были мнения спящих людей. То божественное, что пробудилось во мне, само себе было ценностью, мнением, моралью, этикой. Я не мог не следовать этому божественному, не мог не следовать самому себе. Я не мыслил себя отдельным от божественного.
Все иллюзии общества, его пионерско-коммунистической культуры, светской этики и традиционной родительской морали покинули меня, и я больше не надеялся на них. Авторитет родителей, учителей, книг, да что говорить, всего внешнего мира — померк перед переживанием этого великого «Я-есмь». День и ночь я был поглощен этим Всевышним «Я».
Мой дух был свободен, я был полон счастья, и меня постоянно посещали мысли: зачем мне общество и его цели? Все равно это никому не объяснить — так думал я.
Одиночество, уединение на вершинах духа, утрата всяких надежд на мало-мальское понимание со стороны окружающих светских людей — вот судьба любого садху. Это —неизбежная плата за пробуждение. Я понял это слишком рано.
Я готов был заплатить эту плату, и даже гораздо, гораздо более превосходящую, за то, чтобы быть тем, кем я был.
Статуи на берегу моря
Мое детство проходило на Черном море, под шум прибоя морских волн и молчание скал. Как только начинался купальный сезон, мы с друзьями не вылезали из воды, пока не наступала осень. Особенно любили пляж, который называли «Скалки». Он так назывался, потому что там не было ни песка, ни топчанов, ни удобных мест для отдыха приезжих. Были лишь скалы, камни, поросшие водорослями, гроты, в которых плескались волны, и галька. Этот пляж всегда был безлюдным, да и вообще это не был пляж, а просто скалистый берег моря. Я мог сидеть на нем часами и даже днями.