– Я только хотела сказать, – радостно начинает она, – какую важную роль журнал «Ms.» сыграл в моей жизни – и в жизни моего мужа. Сейчас он на пенсии и тоже иногда его почитывает. А еще хотела спросить: одна из женщин в вашей компании, случайно, не Элис Уолкер? Обожаю ее стихи!
Оказывается, они с мужем приезжают на это ралли каждый год – с тех пор, как поженились. Ей нравится ощущение свободы и неповторимый «лунный» ландшафт Бэдленда. Она уверяет, что я должна непременно прогуляться по нему – только по тем тропинкам, что отмечены веревками. Именно здесь во время войны за Черные холмы нашли убежище воины лакота – ведь лошади кавалерии постоянно сбивались с дороги.
Уже на полпути к кассе ее муж оборачивается и советует мне посетить огромный мемориал вождю Неистовому Коню, выступающий прямо из Черных холмов. «Памятник президентам – убийцам индейцев на горе Рашмор – ничто по сравнению с Неистовым Конем верхом на пони», – говорит он и уходит, невозмутимо позвякивая цепями и демонстрируя внушительные татуировки.
На прощание моя новая подруга велит мне взглянуть в огромное панорамное окно – на стоянку мотоциклов.
– Видите вон тот фиолетовый «Харлей», такой большой и красивый? Это мой. Раньше я садилась позади мужа – ни разу не выезжала на дорогу самостоятельно. А когда дети подросли, сказала свое решительное «нет». Поначалу было нелегко, но в конце концов мы стали партнерами. Теперь он и сам говорит, что так ему гораздо комфортнее. Не нужно бояться, что за рулем у него внезапно прихватит сердце и мы оба погибнем. Я даже приписала «миссис» на своем номере. Видели бы вы лица моих внуков, когда бабушка седлает свой фиолетовый «Харлей»!
Когда они уехали, я поглядела на простирающиеся вокруг бескрайние степи и скалы Бэдленда. Я уже бродила по ним и знала, что вблизи эти бесплодные пески – нежно-розового, бежевого и кремового оттенка, а скалы раскрываются, готовые принять в себя и надежно укрыть, как материнское чрево. Даже на дальних утесах видны спасительные пещеры.
То, что издали кажется одним, при ближайшем рассмотрении оказывается совсем другим.
Эту историю я рассказала вам потому, что подобный урок можно усвоить только в дороге. И еще потому, что со временем укрепилась в мысли: у каждого из нас есть свой «фиолетовый мотоцикл».
Нужно просто найти его и оседлать.
С Элис Уолкер, неподалеку от Бэдленда, 1994 г. Из личного архива Глории Стайнем
Вступление. Дорожные знаки
Когда меня спрашивают, как мне удается после стольких лет не терять надежды и сил, я всегда отвечаю: все благодаря путешествиям. Вот уже более сорока лет я почти половину своего времени провожу в дороге.
Никогда прежде я не пыталась рассказывать об этом образе жизни – даже когда писала заметки о людях и событиях. Просто не могла уместить свои наблюдения в рамки определенного жанра или категории. Для меня это было не дорожное приключение в стиле романов Керуака и не период кочевничества перед тем, как осесть и остепениться; не было это и путешествием с какой-то конкретной целью. Сначала я была журналистом и писала заметки из жизни, затем периодически участвовала в организации политических кампаний и движений. Но большую часть моих странствий составляли различные феминистические проекты. Друзья мои были разбросаны по всему свету, так что нет ничего удивительного в том, что именно дорога стала связующим звеном моих привязанностей и надежд.
Когда друзья и коллеги-репортеры выражали сочувствие моей нелегкой доле – ведь я столько времени провожу вдали от дома, – звала их собой. Я надеялась подсадить их на этот наркотик. Но за все эти годы лишь один попался на крючок – хотя и продержался всего три дня[1].
Прошел не один десяток лет, и в мою жизнь прочно вошли слова «все еще» – «А, ты все еще путешествуешь!», – и мне стало не по себе от того, что о своем основном занятии я пишу меньше всего.
Поэтому я села и принялась записывать впечатления от своих многочисленных поездок в прошлом и настоящем. О том, что увидела – и чему удивилась. О том, чего не увидела – и от чего разозлилась. И о надеждах на то, что еще можно совершить. Листая и разглядывая старые книги, графики, письма и журналы, я вдруг вспомнила отца, который вот так же сидел над своими потрепанными дорожными картами и адресными справочниками, пытаясь подсчитать, сколько денег ему понадобится на бензин, чтобы добраться из пункта А в пункт Б; где найти трейлер-парки, чтобы был приют для жены и двух дочерей; и заинтересуются ли придорожные торговцы предметами старины, которые он собирался продать или обменять по пути через всю страну. Воспоминание это настолько живо предстало передо мной, что я почти что услышала, как мы заговорщицки перешептываемся, стараясь не разбудить маму, которая спала в том самом трейлере, где каждый год мы проводили большую часть своей жизни.