– Тогда будем строить библиотеку.
Он засмеялся тихо и устало:
– Нет, Валерия, на такие подвиги я сегодня не способен, – потом он задумался о чем-то, глядя на меня, а затем сказал. – Идем.
Он поднялся с пола и выжидательно посмотрел на меня, и пока я поднималась на ноги, я чувствовала, как желудок опускается вниз. Его «идем» могло означать все, что угодно, но что бы это ни было, я была вынуждена натянуть на лицо ошалелую беспечность и ринуться в бой с полной самоотверженностью. А не то Косой и Ирма съедят меня живьем.
Мы вышли из гостиной и стали петлять коридорами, поднимаясь наверх. Я мысленно приготовилась к тому, что мы идем в кабинет, но когда мы прошли мимо кабинета, минули двери лаборатории, перед нами оказался крошечный закуток – маленькое ответвление коридора, которое было совершенно незаметным, если только ты не знал, что оно там есть. Эта была узкая лестница, ведущая наверх, шириной рассчитанная на одного человека. Влад пошел первым, я – следом за ним. Лестница была винтовая и довольно крутая, так что по тому, как быстро мы поднимались вверх, можно было судить, что путь мы держим на самую вершину горы, хотя до сего момента я была уверенна, что самыми верхними комнатами были кабинет и лаборатория. Оказалось, что – нет. Но когда мы, наконец, пришли, все что я смогла сделать – это безмолвно открывать и зарывать рот, не в силах произнести ни звука.
Это была обсерватория. Маленькая, по меркам замка, да и для обсерватории небольшая, но такая удивительная, что я захлебнулась от восторга. Круглая комната была похожа на кратер вулкана, окруженная со всех сторон каменными стенами, а вместо полотка была огромная линза. А еще, несмотря на то, что на дворе было раннее утро, здесь была непроглядная ночь. Увеличенные линзой звезды, рассыпанные по ночному небу, были так близко, словно поселились на самом потолке. Я с раскрытым ртом ступила на пол и тут же отдернула ногу – пол был мягким. Абсолютно весь, от края до края, пол был устелен толстым матрасом от стены до стены, на котором в огромном количестве валялись подушки разных размеров и форм, разноцветные, словно конфетки, они устилали матрас так плотно, что почти не оставляли свободного места. Все освещение, что здесь было – звезды, которые светили, словно точечные светильники, от которых лился голубоватый, красноватый, зеленоватый свет.
– Просто невероятно, – прошептала я.
Влад разулся и ступил на мягкий пол. Он повернулся ко мне.
– Идешь?
– Спрашиваешь!
Я быстро скинула обувь и шагнула вперед. Упругий матрас податливо прогнулся под ногами, и я восторженно пискнула. Влад улыбнулся, и усталый взгляд его смягчился. Он смотрел на то, как меня распирает от восторга и вся его усталость сошла на нет, словно ее и не было. Он смеялся, глядя, как я скачу по матрасу, как ненормальная, падая на гору из подушек и поднимаюсь снова, чтобы, собрав подушечный Эверест, снова упасть на нее с диким воплем. Он с улыбкой наблюдал за тем, как я, раскрыв рот, поднимаю голову, глядя на звезды в нескольких метрах от меня. Я тянула руки вверх, надеясь зацепить одну из них, в надежде, что она упадет мне к ногам, и тогда я спрячу ее в собственный карман.
– Как здорово! – пищала я, прыгая на месте и глядя на то, как звезды прыгают вместе со мной, то увеличиваясь, то уменьшаясь в огромной линзе. – А почему здесь ночь? На улице же утро?
– Это магия, Валерия. Если допустить, чтобы на линзу попали солнечные лучи, то все здесь станет углем, не успев даже загореться. Поэтому здесь всегда ночь.
Он прошел в центр комнаты и уселся на пол.
– Иди, я покажу самое главное.
Я подбежала к нему и села рядом, прижавшись плечом к его плечу. Он спрятал белые зубы за красивыми, слегка полноватыми губами и задумчиво пробежался взглядом по моему лицу. Я смотрела на него, совершенно забыв обо всех моих коварных планах завоевания.
– Смотри, – сказал он и взмахнул рукой
Внезапно линза расцвела неизвестной мне планетарной системой наподобие нашей солнечной, только гораздо больше. Там было вдвое больше планет, а в самом центре звезда втрое больше нашего солнца, непривычного бело-голубого цвета. Он махнул рукой, и эта система сменилась другой, в которой всего две планеты вращались вокруг двойной звезды, и одна из них поглощала другую, а потом была система планет, где центром была огромная черная дыра, вращая собой время и свет. Звезды сменяли друг друга, соединяясь в галактики, сменяемые туманностями. Одна за другой они мелькали передо мной, распускаясь словно цветы, сверкая планетами, сыпля светом как искрами, завораживая каруселью света и тьмы. Как же это было красиво. Я забывала дышать, наслаждаясь тем, как прекрасна, как величественна вселенная. Я могла бы там жить.