Я залилась краской. Нарисовать эту картину в переносном смысле мне никак не удавалось, только – в прямом.
– Ты мне и одетым-то нравишься через раз.
Он засмеялся:
– Я знаю.
– Ну, сказать что-то и сделать – разные вещи. Не думаю, что…
– Это не про моего отца. Он всегда делает так, как обещает, и тут не бывает исключений.
– Наверное, ты их, в каком-то смысле, подвел.
– Да не в каком-то, а в самом что ни на есть прямом. Там теперь столько бумаг переписывать…
– Это не смешно.
– Пожалуй. Но со своей стороны, я поступил предельно честно.
– Предельно честно ведут себя идиоты или эгоисты.
– Наверное, – он задумчиво кивнул – Но не об этом речь. Я хочу, чтобы ты помогла нам. У нас и правда творится что-то из ряда вон…
И он рассказал мне, что происходит там, где остались одни руины и самые близкие люди.
Когда он закончил рассказ, на улице уже была глубокая ночь. Свет мы не зажигали, только ночник слабо светился в углу комнаты. Мы сидели на полу. Не знаю – почему, как – то само собой получилось. Он сидел, облокотившись на диван, я сидела напротив, периодически пытаясь вырвать ворсинку из толстого, пушистого ковра, на котором мы провели ближайшие два часа. Было выпито пять кружек кофе на двоих и съедена коробка печенья (мной одной).
– Вот, в общем-то, и все. Что скажешь?
Я молчала, уставившись на его руку, которая покоилась совсем рядом с моей. Потом я открыла рот, но не сказала ни слова. Все это время Влад смотрел на меня, разглядывая мое лицо, такое знакомое, такое родное. Он не видел меня два года, и с тех пор я немного повзрослела, стала более угловатой, пропала юношеская округлость лица и стали немного ярче линии подбородка и скул. Кроме того, потерянные килограммы и черные круги под глазами, действительно, делали меня старше, чем я есть, тут спорить нет смысла, но при этом как – то сильнее на этом фоне выделялась женственность, появляющаяся во мне только сейчас. Удивительно, но я пришла к выводу, что женская психика не поспевает за физиологией. К тому моменту, когда тело уже готово стать женщиной и рожать детей, голова совершенно не понимает, для чего ей это нужно, и чтобы одно совпало с другим, должно пройти еще какое-то время. Теперь, когда у меня, наконец, совпали и голова и тело, та немногая чувственность, которой наградила меня природа, стала проявляться внешне – во взгляде, в движениях, в повадках. Влад, уже давно постигший все грани женской привлекательности, и определившийся в этом вопросе со своими вкусовыми предпочтениями, с нежностью, любопытством и предвкушением наблюдал за тем, как распускается во мне женщина, предугадывая ее силуэт и будущие черты. Он гораздо лучше, чем я, представлял, какой я буду через какое-то время, и сейчас, глядя на меня, он смотрел не на настоящую, а на будущую меня, любуясь еще не завершенной женской сущностью. Он задумчиво потирал подбородок и еле заметно улыбался одним уголком рта.
– Влад, я не знаю, чем могу помочь? Я согласна, ситуация странная, но я не вижу моей необходимости…
Влад отвел взгляд, отвлекаясь от собственных мыслей:
– Я тоже не вижу. Зато Великая видит.
– Ох уж эта Великая… – сказала я, проводя ладонями по лицу. – Все-то она видит и знает.
Тут он пододвинулся ко мне. В глазах его зажегся огонек и он, убирая мои волосы назад, приблизился к моему лицу так близко, что мы касались друг друга носами. Никакого смущения, и если раньше я бы залилась краской, то теперь я просто смотрела в синие глаза, прямо и открыто.
– Помнишь, как мы целовались посреди замерзшего океана?
Я кивнула.
– Скажи честно, ты тогда правда видела Никто, или просто постыдно сбежала с поля боя?
– Правда. Он был там. Собирался тебя убить, между прочим, – прошептала я.
– Ну, сейчас то его здесь нет? – и он тихонько коснулся губами моих губ. Горячее дыхание нежно прошлось по моим губам, и в любой другой ситуации я была бы уже обезоружена. Но сейчас, когда огромная черная дыра медленно вращалась внутри меня, это волновало меня не больше чем если бы кто-то коснулся меня рукавом в автобусе.
– Сейчас и меня здесь тоже нет, – сказала я и почувствовала, как крошечная слезинка скатилась по щеке. Мне не хотелось плакать совсем, и откуда она взялась, я и сама толком объяснить не могла, но Влад отстранился, посмотрел на меня с тревогой, а потом обнял, прижал к себе. Я не сопротивлялась и, утопая в его объятьях, слышала, как он тихо шепчет мне:
– Милая моя, родная моя девочка… я тебя спасу. Я тебя обязательно вытащу из твоего летаргического сна. Пойдем со мной. Там так красиво, даже сейчас, когда творится неизвестно что. Я покажу тебе замок, который мы построили. Он великолепен и втрое больше прежнего. Я дам тебе там полную свободу. Делай, что хочешь. Будешь там королевой. Хочешь?