Косой вошел в кабинет, и это был молчаливый знак того, что пора приступать к серьезным вещам. Я еще раз посмотрела на фото, которое сделали жители замка, как только Великая воплотилась в этом мире. Она попросила. Еще до того, как огорчила, огорошила их, а потому лица на фото веселые и немного удивленные. Никто не ожидал, что Великая окажется такой – щуплая, неказистая девчонка лет восемнадцати, сорванец и неряха. В таком виде застали ее чары Дерева. Такой она и осталась навеки. Ярко-рыжие волосы забраны в хвост, выбившиеся пряди торчали во все стороны, веснушчатые нос и щеки, ямочки на щеках, руки и ноги – худые, как щепки и все в ссадинах и синяках. На ней было короткое темно-зеленое платье, старое, латанное и явно ей большое. Но главным украшением была ее улыбка – солнечная, дерзкая, обаятельная. С вызовом вздернутый нос, теплые, янтарно-карие глаза, полные спокойствия и силы. Самая натуральная пацанка. Глядя на нее, вы точно знали – она не читала книжки по вечерам, не вязала носочки и кружева, не пряталась за мамкину юбку, не плела косы подружкам (у таких их, обычно, не бывает). Она лазила по деревьям и воровала соседские яблоки, она дралась с мальчишками на равных и соревновалась, кто дальше плюнет. А еще она защищала слабых и не боялась тех, кто больше. Вся жизнь ее прошла на улице. Наверное, когда все узнали, что Дерево сделало с ней, история ее стала притчей во языцех. Мол, будете, девочки такими же, и закончите так же. Да вот только хорошие девочки тоже попадают в переплет и ничуть не реже, чем те, чьи коленки никогда не заживают от синяков и ссадин.
Я посмотрела на фотографию и улыбнулась. Так вот ты какая, Великая Волшебница. Мудрая, вечная и немного циничная. На фото была надпись, корявая и еле разборчивая: «Валерии, которая никогда и никого не слушается». Я тихо засмеялась.
– Можно я возьму ее? – спросила я у всех.
Все дружно кивнули, а Игорь сказал:
– Она для тебя ее и попросила сделать.
Я сложила небольшое фото пополам и положила в карман:
– Итак, что именно сказала Великая?
Повисло молчание, а потому как вопрос мой не был адресован кому-то конкретному, никто и не торопился брать инициативу на себя. Влад вообще молча смотрел на меня, не отрываясь. Меня это очень злило. Рано списывать со счетов человека. Заговорил Косой:
– Она сказала, что ты не выживешь. Это дословно.
– Жаль вас разочаровывать, друзья мои, но я видела время, отведенное мне, и моя нить очень длинна, – я посмотрела на Влада. – Твоя, кстати, тоже.
– Слава Богу, – равнодушно ответил он.
– Поэтому, братцы, – продолжила я. – Вы что-то поняли неверно.
– Да куда уж понятнее? – вмешалась Ирма. Глаза ее были красными от слез, но свое она уже выплакала, а потому к ней вернулась былая стойкость духа. – Она сказала, что ты не выживешь – и точка.
– Так почему же вы не спросили ее?
– Мы спросили, – вмешался Игорь.
– И?
Повисло молчание. Странно, но впервые за все время, что я знаю этих прекрасных, смелых, умных людей они начали меня злить. В конце концов, Армагеддон еще не наступил, а я – живее всех живых, и как ни странно, совершенно уверена в том, что все закончится хорошо, но они сидели, как на похоронной процессии. Наконец, Влад взял инициативу на себя, но каждое слово давалось ему с трудом, хоть он старался делать хорошую мину при плохой игре:
– Великая сказала, что есть несколько вариантов развития события и больше половины из них заканчиваются тем, что мы проигрываем, а ты перестаешь существовать. Но есть и пути, где мы выигрываем. Нет только такого варианта развития будущего, где ты выживаешь. Ни одного, – тут он закрыл глаза, сдвинул брови к переносице и замолчал.
– Тогда как вы объясните мне то, что я видела? Будущее великолепно, и время, оказывается, очень просто в понимании. Там сложно ошибиться и тем более сложно не заметить, что моя жизнь не закончится завтра или послезавтра.
– Жизнь, может и не закончится, но и жить можно по-разному, – справедливо заметил Косой. – Ты же знаешь, что есть люди, всю жизнь пребывающие в коме или в полубессознательном состоянии. Длинная жизнь далеко не всегда значит – счастливая жизнь. Неужели ты не заглянула в свое будущее?
– Нет, – твердо и уверенно заявила я. – Будущее – не для меня. Для меня – настоящее.
– Очень мудро, Валерия, – вмешался Влад. – Только теперь мы не знаем, чего ждать от наших действий. Неужели тебе и правда, показалось, что, имея возможность заглянуть вперед, самое лучшее – это ничего не делать? Ты была там, где никому не придется побывать, и все, что смогла сделать – это наспех сотворить чудовище?