Вдруг среди кристаллов показались очертания людей. Их было так много, что они сливались воедино в одном куске чего-то живого, и эта живая масса все время менялась, ни на секунду не переставая двигаться. Она просачивалась сквозь кристаллы, как вода, стремительно подбираясь к кучке напуганных людей, и их визг становился невыносимым. Лиц не было, лишь очертания тел, которые смешивались друг с другом, превращаясь в черно-серый кисель. Он, то вспучивался, то оседал, распадаясь на несколько сотен тысяч отдельных фигур для того, чтобы снова срастись, превращаясь во что-то мерзкое и совершенно не похожее на людей. Это были тени. И неслись они с сумасшедшей скоростью, огибая кристаллы, совершенно не боясь их. И когда они подобрались совсем близко, одна из теней отделилась и, мгновенно преодолев последние несколько метров, бросилась на Влада. Тот не успел даже голову повернуть, чтобы увидеть, как серо-черная масса, напоминающая человека без костей, летит к нему, а там, где должен быть рот, лишь дыра разорванной плоти, где чернел мрак, собираясь в сотни тысяч крохотных острых зубов, похожих на циркулярную пилу. А в следующую секунду, огромная звериная лапа вонзилась в летящую тень, на ходу разрезая ее на толстые, рваные лохмотья, которые, долетев до ног Влада, осыпались трухой и испарились черным дымком. Левой рукой Никто схватил за шкирку другую тень, которая понеслась прямо на Ирму, а потом, ловко перехватив огромной рукой гибкое существо, схватился за шею и отвернул голову, отбрасывая в сторону уже тающий остаток черно-серого тела. Одного за другим Никто хватал этих существ и разрывал, ломал, раздирал на части, впивался зубами в бесформенную оболочку, раскидывая в сторону куски тлеющей плоти. И чем быстрее прибывали тени, тем проворнее становился Никто, орудуя длинными руками так быстро, что Влад, Ирма, Косой и Игорь не успевали следить за их движением. Они лишь теснее прижимались спинами друг другу у ног огромного чудовища, которое урчало и клокотало от восторга. Его рык , резонирующий сквозь тяжелое, быстрое дыхание, смешивался с утробный вибрацией, которая превращалась не то в смех, не то в еле сдерживаемый вопль удовольствия. Никто обезумел. Он сошел с ума от восторга, переполнявшего его, и чем быстрее летели к нему тени, тем истеричнее слышался в его дыхании рев, переходящий в бешенство. И когда вокруг воцарился полнейший хаос из нападающих и разрываемых теней, Никто взревел от переполнявшего его неистового восторга и, подпрыгнув, приземлился на ноги, дробя землю своим огромным телом. Земля вздрогнула, затряслась и внезапно, от того места, где приземлился зверь, пошла волнами, как вода. Гибкая субстанция переливалась под ногами людей и расходилась в разные стороны кругами на воде , стирая с лица Земли кристаллы, покрывшие ее, сметая и разнося в разные стороны черно-серые тени, которые испарялись от невидимой, но ощутимой взрывной волны прямо на глазах, оставляя после себя лишь черный дымок, который уносило вдаль и смешивало с невесомой пылью, остающейся от раздробленных кристаллов. Волна, уходящая все дальше и дальше, дробила, ломала, превращала в ничто огромные валуны полупрозрачной породы, и вместе с тем, что оставалось от теней, уносилась прочь, исчезая в никуда. Волна эта открыла перед людьми дорогу – теперь это было лишь огромное поле, в центре которого возвышался неизвестного происхождения столб. Там прятался Умбра. Теперь дорога была открыта и лишь несколько чудом уцелевших кристаллов время от времени вставали на пути. Волна понеслась вверх, и на севере, где-то под самым шпилем черно-серой колонны, небо, превратившееся в выпуклые витражи, треснуло, и крохотные кусочки бытия посыпались на землю,
Никто взревел и заклокотал. Четверо людей подняли головы и посмотрели на него – зверь окончательно обезумел и уже не мог говорить. Блаженство на грани бешенства кипело в нем, выдавая себя в быстрых резких движениях, улыбке, почти разрезавшей его голову на две половины, неизвестно как державшую их вместе и в глазах, где кипела, сверкала, искрилась красная лава, и свет ее озарял его жуткое лицо.