– Прятки… Я люблю прятки, – а затем, еще раз хохотнув, добавил тем голосом, что яснее ясного говорил о том, что разума в этом звере больше не осталось. – Я иду искать…
Вспыхнул свет, под ногами возник пол и все, кто плавал в невесомости, обрели вес, и теперь крепко стояли на ногах в огромном зале, заполненным колоннами, как деревьями в густом лесу. Колонны эти были грязно-белые, из известняка, который столетиями не видел побелки, из-за чего на них особенно отчетливо выделялись странные надписи на совершенно незнакомом никому языке. Даже Влад, знающий назубок древний магический язык, нахмурился, пытаясь их прочесть, но так и не понял ни слова. Ирма, еле восстановившая дыхание, оглядывалась, рассматривая не столько колонны, которые жались друг к другу, сколько единственный широкий проход в центре – там была стена из разноцветного витража. Ирма замерла, разглядывая завораживающий узор из кусочков мозаики, сплетенный в завораживающем ритме красок. Игорь и Косой рассматривали пол, хотя на фоне всего, что предстало пред ними, он, даже сотканный из серо-черного графита, удивлял меньше всего. Вдруг огромный зверь, на лице которого, помимо полного безумия, явственно читался восторг и предвкушение чего-то, о чем знал только он один, встал на четвереньки и, подобно коту, тихо и бесшумно, словно ничего не весил, начал красться, просачиваясь в узких просветах между колонн. Тело его стало мягким и гибким, как шерсть. Он искал что-то, внимательно разглядывая каждую из них. Он огибал их, и тело его послушно складывалось пополам под неестественными углами, выгибаясь жуткими позами, на которое не способно человеческое тело. Люди с ужасом осматривались, время от времени бросая друг на друга ошарашенные взгляды, пока чудовище медленно переходило от одной колонны к другой.
Тут Никто поднялся на ноги и захохотал.
– Нашел!
Внезапно он размахнулся звериной лапой и…
Послышался взрыв, и с громким хрустальным звоном окружающая людей реальность треснула и осыпалась, как разбитое стекло, открывая взору истинное местоположение людей – старая, поваленная деревянная лачуга. Люди вскрикнули, закрывая головы руками. Разрывая ткань времени и пространства, за спиной Никто возник Умбра и рухнул на серое чудовище, обвивая его огромными руками, вцепляясь ему в шею и грудь. Оно пыталось разорвать темно-серое тело пополам, впиваясь в грубую кожу огромными грязно-коричневыми пальцами, на которых отчетливо виднелась лопнувшая кожа и сочащаяся кровь. Никто закричал, зарычал и, жутко вывернув голову на сто восемьдесят градусов, вцепился длинными тонкими зубами прямо в уродливое лицо чудовища и рванул на себя. Оно странно вытянулось, как резиновая маска и, что еще ужаснее, потащило все тело за собой с мерзким влажным хлюпаньем, словно было костюмом, а не живым существом. Мерзкая, грязно-коричневая тварь дернулась, изогнулась и вывернулась из зубов Никто, несколько раз прокрутившись вокруг себя. Никто медленно повернулся к нему и улыбнулся так, что нижняя часть лица полностью оторвалась от верхней, и лицо его застыло в жутком оскале, где две половины лица висели друг над другом в воздухе, ничем не связанные между собой.
– Привет… – прорычал Никто голосом, полным безумного восторга.
Умбра не раскрыл рот – он разорвал кожу там, где рот должен был быть, и прогремел так, что каждая буква врезалась в барабанные перепонки, заставляя людей съежиться, зажав ладонями уши, и пригибаться к земле, словно сейчас грянет взрыв.
– Опять ты… – завибрировал воздух, и Влад, Ирма, Косой и Игорь разом заскулили, как побитые псы.
Верхняя половина головы Никто радостно закивала, хохоча и перебирая когтистыми пальцами в воздухе.
– Поднимемся выше? – прорычал Никто голосом закадычного друга. – Тут тесно.
– Не сейчас, – снова ударило по ушам, и новый вопль боли раздался от людей, валяющихся на полу. – Я уже почти соединил…
Тут, как подтверждение его слов, земля затряслась под ногами, разламываясь на две половины, на разных полюсах которых оказались два жутких чудовища и по два испуганных человека, которые отчаянно хватались друг за друга, пытаясь удержать друзей, но куда там! Земля отвернулась от них и больше не держала своих любимцев. Они посыпались в разные стороны, как только разлом стал неумолимо разрастаться. Небо свалилось на головы огромными осколками, рваными острыми краями впиваясь в бытие, реальность затрещала по швам, когда миллиарды острых кристаллов вспороли ее материю, вгрызаясь в этот мир, чтобы не оставить ничего от целой вселенной, поглотив ее, разорвав ее, переработав ее в чистую энергию.