– Вот именно! И защищала всех нас! Защищала тебя…
– Я не о том, ЧТО она сделала. Я о том, КАК. Быстро, резко, безжалостно!
– Не нам с тобой решать…
– Я боюсь ее, Ирма! – выпалил Влад и тут же опустил глаза в пол, стыдясь собственных слов. Влад кусал губы и искал слова, он прятал синие глаза и закрывал ладонью рот, пытаясь спрятать уже сказанное. А потом он снова заговорил, но так тихо, что только Ирма могла слышать его слова. – У нее внутри – чудовище. Оно теперь там навсегда. И кто знает, когда из моей Леры она превратиться…
– Внутри каждого из нас сидит монстр, – перебила его Ирма. – Каждый из нас носит что-то в себе, что внушает другим ужас или отвращение. Но только ты знаешь чужого монстра в лицо. Ты знаешь ее так, как никто не знает, и только ты можешь смело утверждать, что видел все, что собой представляет Валерия. Ты видел ужасы и мерзости, что сидят внутри нее, разве не это значит – знать человека? Нет людей ближе, чем вы и, знаешь… я бы предпочла знать лицо монстров, живущих внутри людей, нежели гадать и догадываться, что же там. Еще неизвестно, как выглядит твой монстр, мой милый Граф, а потому… Тебе не бояться его нужно, а найти общий язык, – сказала Ирма и подмигнула Владу.
Тот задумчиво посмотрел на нее, а потом обнял и поцеловал в лоб, все еще хмурясь.
***
Два месяца пролетели совершенно незаметно. Наверное, потому что мы были заняты делом.
Чертежи будущей библиотеки завалили весь стол в кабинете Влада, а рабочие заседания стали привычной частью каждого дня. Все, кто мог принимать посильное участие, а это абсолютно все, кроме Анютки и Ольги, заполняли кабинет Графа и наперебой спорили о том, как лучше, как удобнее, как правильнее, как красивее. Спорили до хрипоты, до смеха, до икоты и до полного изнеможения. В конце концов, приходили к компромиссам и принимались за дело. Мне казалось, что самым сложным будет бурение огромного куска скалы, в котором и должны были поселиться книги, но, как оказалось, это была самая простая часть – Влад просто пробормотал длинное, хитровыговариваемое заклинание, и в стене из горной породы образовалась огромная пещера, доверху наполненная мелкими камнями. Оставалось только вынести их, что мы и сделали за один день, естественно, при помощи магии. А дальше началось самое интересное. Пока мужская половина занималась укреплением потолка и стен, женская принялась за оформление. Вот тут-то дали себе волю и те, кто до этого участия в работе не принимал (а именно, Анютка и Ольга). Мы спустили фантазию с поводка, и она понеслась во весь опор. Что-то грандиозное, величественное рождалось на наших глазах, и мы были в полном восторге от того, что принимаем в этом самое непосредственное участие.
Во время работы я то и дело ловила на себе взгляды всех тех, кто прекрасно меня знал, но все же считал, что теперь появилось во мне что-то новое, что меняло меня в корне. Хотя, на самом деле, менялось только их отношение ко мне. В большинстве своем люди стали относиться ко мне теплее. Особенно это чувствовалось по Косому, который теперь даже мог первый начать разговор. Никто восхитил его. Он сам мне в этом признался. И он был единственный, кого жуткий монстр не пугал совсем. Ирма побаивалась его, но верила мне – я не могу его контролировать, но распознаю его безумие задолго до того, как случится непоправимое и сделаю все, чтобы защитить близких мне людей. Когда я сказала ей, что она понравилась монстру, та раскраснелась, заулыбалась и сделала вид, что смущена. Но не все относились ко мне так. Хуже всего дело обстояло с Ольгой. По натуре нежная и робкая, она была полной противоположностью тому, что являл собой Никто, а поскольку присутствие его чувствовалось в воздухе даже тогда, когда его не было рядом, ей все время было не по себе. Она не боялась его, но все ее существо было категорически против жуткого монстра. Они просто не могли ужиться в одном пространстве, как вода и масло – даже если слить их в одну емкость они никогда не станут единым целым.
Но, пожалуй, больше всех меня озадачивал Влад. Взгляд его редко падал в мою сторону, и если уж так выходило, то он отводил его раньше, чем я успевала его зацепить. Конечно, отчасти потому, что он был занят и, как всегда, был в центре внимания, потому как хватался за все, где мог быть полезен – ручной труд, сортировка бумаг или вынос мусора – ему было решительно без разницы, чем заниматься, и в этом было что-то одержимое. Мы разговаривали, но строго по делу. Мы могли часами обсуждать что-то, что касалось библиотеки или других насущных проблем. Мы даже оставались наедине, правда, молча и на очень короткое время. И если бы я не знала его так хорошо, то подумала бы, что он боится меня. Но зная его, я полагала, что он просто решает. Решает, как ему быть со всем тем, что произошло. Как ему быть со мной.