Интересно, что же такого особенного было в Софи, чего не было в других женщинах?
— А что есть в Софи такого, чего нет в других женщинах?
— Прежде всего, она настоящая женщина, а я такими понятиями не разбрасываюсь. Потом, на многие вещи мы смотрим одинаково, хотя мы совершенно разные люди. Но самое главное в ней то, что она отважилась жить в соответствии со своими идеалами. Она не боится, что может кому-то не нравиться, ей хватает смелости жить, не стараясь угодить окружающим. Когда я встретил ее, я увидел, что она счастлива. Софи счастлива вовсе не потому, что я рядом с ней. Она счастлива и помимо меня. Она любит жизнь. Тут ничего не поделаешь, мы всегда любим тех, кто умеет любить. Это закон природы.
Он помолчал и продолжил:
— Ее жизнь была наполнена эмоциями, и когда они захлестывают человека, у него появляется желание поделиться тем, что он чувствует, с другим человеком. Я же люблю Софи прежде всего потому, что ее нельзя не любить.
Мне понравилось, что Федерико, говоря о Софи, ни разу не сказал «моя девушка», «моя невеста» или что-то в этом роде. Рассказывая о ней, он всегда называл ее по имени.
— Ну что, сходим куда-нибудь? — предложил он. — А то у нас получается не разговор, а монолог. Как будто ты ведешь следствие. «Черт возьми, ты никуда меня не берешь с собой. Мне надоело быть твоей служанкой. Ты приходишь домой, на столе уже все готово, а ты хоть бы раз сказал, что тебе понравилось то, что я приготовила…»
Эту сценку мы всегда разыгрывали, прежде чем уйти из дому.
Мы вышли на улицу.
На следующий день я пораньше ушел с работы, чтобы подольше побыть с Федерико.
В первой половине дня он зашел в мастерскую моего отца за старым мотоциклом Джузеппе, а потом заехал за мной, чтобы вместе выбрать нужное ему оборудование. Вначале нам надо было купить четырнадцать унитазов. Оборудование он покупал не только для себя, но и для соседей по острову. Он умел выбирать нужные ему вещи, эта черта всегда была ему присуща.
Заказав сантехнику, мы снова уселись на мотоцикл.
— Кстати, по поводу сортиров — когда ты познакомишь меня со своей девушкой? — обернувшись ко мне, спросил Федерико.
— Свинья! Поехали, выпьем кофе в баре, где она работает, там тебе представится возможность сказать ей это прямо в лицо.
Я был доволен, что мы ехали на мотоцикле. Я мог, не стесняясь, обнять его и слегка прижаться к нему.
Когда мы приехали в бар и Федерико увидел Франческу, он тихо сказал мне: «Беру свои слова обратно».
Франческа минут пять посидела с нами за столом, потом бар стал заполняться посетителями, и она вернулась на свое рабочее место.
Я не знаю почему, но я был доволен, что в тот день Франческа надела короткую юбку. Возможно, все дело в глупой мужской гордыне.
— Ни фига себе, какие у нее ноги… они у нее от ушей растут.
— Смотри, я об этом Софи расскажу.
— Кстати, я решил подарить ей кулон, но не хочу покупать уже готовый, мне хочется самому сделать его рисунок. У меня уже есть кое-какие идеи, но рисую я отвратительно. Поможешь мне?
— Франческа, можешь принести нам бумагу и ручку? — попросил я. — Хотя лучше карандаш.
Мы принялись делать набросок украшения, которое он придумал для Софи.
Порвав нескольких эскизов, мы наконец получили то, что ему хотелось.
— Франческа, ты не подойдешь к нам на минуту, нам надо услышать мнение женщины, — крикнул ей Федерико.
Франческе набросок понравился, и с этим листком мы поехали в ювелирную мастерскую.
Перед уходом я спросил у Франчески, не хочет ли она поужинать со мной и Федерико.
— Когда освобожусь в баре, заскочу на минуту домой, а потом приеду к вам. Вино я привезу. Пока.
Посмотрев на эскиз, ювелир попросил нас сделать более крупный рисунок, так как ему были непонятны некоторые детали, и протянул нам большой лист. Я снова уселся за набросок, но на этот раз я выполнил его за одну секунду. Теперь было уже вполне ясно и для меня, каким Федерико видел это украшение.
— Мне хочется, чтобы кулон был из белого золота. Сколько времени потребуется на работу?
— Две недели максимум. Вы должны оставить задаток в пятьдесят евро.
У Федерико на тот момент денег не было, и я заплатил за него.
Мастер дал нам квитанцию, которую я оставил у себя, потому что ювелир должен был позвонить мне на мобильный, когда подвеска будет готова, а у Федерико своего телефона не было.
По дороге мы еще заскочили в пару магазинов, а потом поехали ко мне домой.