Я думаю, что появившиеся у меня способности и желание выразить собственный внутренний мир стали не только заслугой Тины, но и следствием того, что я заинтересовался жизнью.
Итак, наступил день, когда я без долгих раздумий сел писать книгу. И творчество спасло меня. В прошлом я не знал, как выразить одолевавшие меня мысли и чувства. Но теперь, когда я стал излагать их, я бросил вызов своей судьбе и по-новому взглянул на прожитые годы. В творчестве отражается душа человека и раскрывается его мир. Я думал, что мне суждено самоутвердиться через собственное ощущение мира и раскрыть великую тайну жизни, хотя, подозреваю, у меня это никогда не получится. Но если даже мне будет не по силам открыть смысл жизни, то я, по крайней мере, оставлю свой след на земле.
Если бы я не нашел способа выражения своих чувств, то, оказавшись в будущем на краю своей жизни и оглянувшись назад, я, вполне возможно, увидел бы только один день. Всего один и тот же день.
Я не стал творческой личностью оттого, что начал писать книгу. Я старался творчески относиться к любому делу. Я учился быть независимым в своих суждениях. Я узнал и понял цену труда, радость упорной работы, тайну, связанную с творческим процессом, даже если мы мастерим стол, стул или делаем чертеж. В нашей жизни мы не должны просто выполнять какую-либо работу. Я не знаю, был ли у меня талант писателя, зато я узнал, что умею кое-что делать своими руками, — а когда наши руки заняты делом, это прочищает нам мозги. Я испытал большую радость, когда увидел, что я что-то умею делать.
Я понял, что имел в виду Федерико, когда сказал мне, что счастье не в том, чтобы делать то, что тебе хочется, а в том, чтобы хотеть делать то, что ты делаешь. И я действительно был счастлив, потому что все, чем я занимался, было то, чем я хотел заниматься. И поэтому ни один день моей жизни не был похож на другой.
18 Дорогой отец
На Кабо-Верде я часто тосковал по хорошему красному вину. Признаюсь, иногда я предпочитаю пить вино, а не пиво. Я попросил знакомого, который на две недели улетал в Европу, привезти мне бутылку красного вина. И вот теперь оно у меня. Сегодня вечером я решил приготовить сюрприз для Софи и пригласил ее к себе в гости. Я устроил итальянский ужин: спагетти с помидорами и базиликом и бутылка апулийского вина «Примитиво ди Мандурия».
Софи осталась довольна и ужином, и вином. Бутылку мы осушили до дна. Я выпил чуть больше, чем Софи.
За ужином мы о многом успели поговорить. Мы решили составить список книг, которые гости смогут почитать, поселившись в гостинице. Часть книг будет на французском языке, другая часть — на английском и итальянском. Мы хотели отвести небольшое помещение под библиотеку для клиентов.
На другое утро я написал письмо Франческе и отправил его. Мы не виделись и не разговаривали со дня моего отъезда. Я написал ей понемногу обо всем: что живу я неплохо; что у меня накопилась масса историй, которые я могу рассказать ей; что я работаю на строительстве гостиницы Федерико и Софи; что скоро вернусь и что у меня для всех есть большой сюрприз. Я имел в виду Анджелику. В конце я приписал, что Софи хотела устроить в гостинице небольшую библиотеку, а Франческа была как раз тот человек, к кому мы могли обратиться с просьбой приготовить список книг для клиентов. Я спросил у нее, сможет ли она составить этот список и выслать нам книги, и пообещал вернуть деньги сразу же после возвращения в Италию. Еще я добавил, что хочу с ней увидеться.
Примерно через месяц мы получили первые тридцать книг.
В посылке были книги и записка для меня. Франческа передавала мне привет, писала, что и ей хотелось бы увидеться со мной, хотя ничего особенного, о чем стоило бы говорить, в ее жизни не произошло, что ей очень любопытно узнать, о каком сюрпризе я упомянул в своем письме. В конце она благодарила меня за то, что я обратился к ней с просьбой помочь нам с книгами. Прежде всего она благодарила меня за доверие к ее вкусу.
«Это был незабываемый для меня день» — такими словами заканчивалась ее записка.
В тот вечер, когда я пригласил Софи на ужин, она была очень разговорчивой, возможно под влиянием выпитого вина. Мы поболтали обо всем понемногу, а потом она начала рассказывать мне о своей семье, главным образом о своем отце, которому приходилось часто разъезжать по разным странам, по крайней мере, когда она была ребенком.