Не было связи между сердцем и чувствами его обладателя, ведь сердце это просто орган, который служит чем-то вроде насоса в организме человека. И оно никак не может влиять на любовь и прочие эмоции своего обладателя. Как и на его воспоминания.
Последующие пару дней я провёл в довольно странном настроении. Я сидел дома, томясь в ожидании супруги. Одиночество угнетало, как и настойчивое внимание сиделки, а также то, что я не мог никуда съездить или хотя бы выйти один из дома. Мне было непривычно зависеть от других во всём, даже в мелочах. И это усугубляло мою тоску, заставляя уходить в себя, прятаться от неприятной мне реальности.
А также думать, вновь и вновь прокручивая в голове эти странные воспоминания. Чужие воспоминания.
========== Сны о чужой любви ==========
К концу недели мы с Клэр отправились в клинику, где меня осмотрел доктор Дженкинс, оставшийся довольным результатами обследования. Мой организм восстанавливался быстрее, чем поначалу рассчитывал Дженкинс.
— Расскажите про ваших других пациентов, доктор, — под конец нашей встречи я всё же решился задать давно волновавший меня вопрос, — про тех, кто пережил подобные операции… Скажите, были ли у них какие-то странные сны, видения, воспоминания? Нечто такое, совершенно не связанное с ИХ жизнями.
— Вы задаёте странный вопрос, мистер Харпер, — немного помолчав, ответил Дженкинс, — какая вообще может быть связь между сердцем и… снами, воспоминаниями? Ведь за всё это отвечает только наш мозг, у сердца же свои, другие функции. И оно не хранит никакой информации о жизни своего прежнего обладателя. Точно также, как роговицы глаз не сохраняют воспоминания о том, что мы видели, а наши желудки нигде не ведут записи о еде, которую мы пропускаем через них…
Закончив свою фразу, мой врач снисходительно улыбнулся, дав понять, что он уже удовлетворил моё любопытство. Пришлось подыграть, сделав вид, что я всё понял, и его ответ действительно меня удовлетворил. Однако это было не так. Совсем не так.
Остаток дня прошёл как обычно, а вот вечером… Я не помнил, с чего всё началось, в какой момент Клэр вдруг поцеловала меня, как дотронулась губами до моих губ. А после стала настойчиво ласкать, при этом что-то шепча на ухо, покусывая шею и плечи. Прикрыв глаза, я вдруг почувствовал её пальцы на своём возбуждённом члене. Это было чудесно. Каждая клеточка моего тела наслаждалась ласками любимой женщины, её страстными поцелуями, её прекрасным гибким телом… Ведь я так давно мечтал об этом, так желал близости с Клэр!
— Я люблю тебя… — до меня донёсся страстный, слегка приглушённый шёпот, — люблю и хочу, mi amor…
А дальше лицо Клэр внезапно исчезло, словно её тогда и не было в нашей спальне. На нашей с ней кровати. В моей жизни и в моих воспоминаниях. Вместо неё я видел почти забытый образ латиноса, того самого парня, который сейчас вновь целовал меня, при этом грубовато лаская мой член. Это было очень странно и довольно непривычно, но вместе с тем происходящее невероятно возбуждало, заставляя сгорать от желания, затуманивая рассудок и унося в какую-то неизвестную мне доселе реальность. Я хотел трахать этого парня, хотел обладать им, желал его как никогда и никого прежде.
— Mi amor… — эти слова сами собой сорвались с моих губ, — te quiero… te amo…
Затем я потянулся к его губам. В тот момент мне очень хотелось рассмотреть его, увидеть при свете дня. Наверняка, латинос был очень красив. Воображение живо нарисовало смуглое миловидное лицо с заострёнными скулами, длинные чёрные ресницы, из-под которых загадочно сверкали лучистые, чёрно-карие глаза…
— Что с тобой, Мэтью? — этот голос, словно электрический разряд, вмиг вырвал меня из моих сладких фантазий, — Что происходит?!
Быстро открыв глаза, я увидел перед собой Клэр. Бледную, обнажённую, с растрёпанными волосами. Она с ужасом смотрела на меня, а в её взгляде читалось лишь недоумение. Моя супруга будто не узнавала меня.
— Клэр?! Что… что произошло?!
Ничего не ответив, она быстро вскочила с кровати, на ходу подбирая разбросанную на полу одежду. Я смотрел на неё, не до конца понимая, что происходит. Ещё минуту назад всё было хорошо, мы занимались любовью, как вдруг… Я сидел, уставившись в одну точку, и, казалось, не замечал ничего вокруг. В тот вечер я ещё не мог принять то, что теперь становилось частью моей жизни. Моей реальности. Моего прошлого, настоящего и будущего.
***
На другой день Клэр молчала, не желая обсуждать произошедшее накануне. Я также не хотел ни о чём говорить, не зная, как вообще объяснить ей случившиеся. Впрочем, молчать также было довольно сложно. Я чувствовал, как между нами возникает какая-то преграда — невидимая, но при этом довольно ощутимая, способная отдалить нас друг от друга. К вечеру я не выдержал, поняв, что откладывать непростой разговор больше не имеет смысла. Ведь я не мог потерять Клэр! Не мог допустить даже мысли о разрыве между нами. Клэр по-прежнему была нужна мне.
— Ты говорил на испанском, — немного помолчав, ответила мне супруга, — но ведь ты совсем не знаешь этот язык! Когда ты мог его выучить? И почему вспомнил во время секса? Что вообще с тобой происходит? Ты стал другим, Мэтью!
— Не знаю… Я и сам ничего не понимаю, Клэр. Эти видения… Они происходят неожиданно, но когда это случается, я перестаю себя контролировать. Будто становлюсь другим человеком.
— Это началось после операции? — её глаза заметно потемнели, а взгляд сделался каким-то тяжёлым, напряжённым.
— Да. Ещё там, в клинике. Сны, видения, воспоминания… Я не понимаю, откуда всё это взялось, Клэр! Но это не моё, не из моей жизни! Ты понимаешь, о чём я?
— Конечно, — кивнула она, вновь отводя взгляд в сторону, — ты говорил об этом с Дженкинсом?
— Вчера говорил. Но… Короче, он уверяет, что это никак не связано с моим новым сердцем. Научных объяснений этому феномену просто нет.
— Догадываюсь… — Клэр горько усмехнулась, поднимаясь со своего места. После этого она прошлась по комнате, явно обдумывая что-то очень важное. Я молча наблюдал за ней, думая о том, что моя Клэр очень умная женщина, а значит, она сможет найти какое-то решение. Непременно сможет. Ведь иначе просто не может быть.
— Значит… — Клэр внезапно остановилась, задумчиво глядя в мою сторону, — это связано с тем, у кого взяли твоё новое сердце. Другого объяснения всему этому найти невозможно. Твои воспоминания принадлежат тому человеку. И, судя по всему, он был мексиканцем…
— Скорее мексиканкой, — невесело улыбнулся я, вновь вспоминая смуглого красавца, так настойчиво желавшего поцеловать меня, — ведь я постоянно вижу парня, и судя по всему, именно с ним у того… у той девушки были отношения.
Клэр понимающе кивнула, продолжая о чём-то думать. В тот вечер мы больше не говорили о моей проблеме, как и последующие дни, обсуждая лишь моё лечение, а также бытовые вопросы. На ночь Клэр уходила в другую комнату, а я с горечью смотрел на пустовавшее рядом место в постели. Я понимал, что проблему нужно решать. Чем быстрее, тем лучше. Ведь из-за неё я мог навсегда потерять Клэр.
Сны с участием мексиканца продолжались, в одном из которых я увидел его совсем юным, почти мальчишкой. Но даже тогда он казался влюблённым в прежнюю обладательницу моего нового сердца. Парень заметно смущался, то и дело пряча глаза под своими длинными ресницами, а я любовался его лицом, оказавшимся куда прекраснее, чем я мог себе представить. Мексиканец был настоящим красавцем.
Проснувшись на рассвете, я довольно долго вспоминал парня, который с такой любовью смотрел на меня, что-то рассказывая, а также осторожно касаясь моей руки. Он был влюблён, но очень боялся показать эту любовь подруге. Девушке, чьё сердце сейчас билось в моей груди. А ведь она тоже его любила! Ещё тогда, в юности, при этом также скрывая от него свои истинные чувства. Я тяжело вздохнул, вновь ощутив невероятно сильную тоску. Моё сердце билось как сумасшедшее, и я уже не мог понять, кому из нас принадлежали переполнявшие меня чувства. Мне или той неизвестной девушке, которую так любил этот красивый мексиканец…