Быстро отпустил мое ухо и положил меня на свои колени. Он дал мне только один шлепок, но с такой силой, что я думал, моя задница прилипнет к желудку. Тогда он отпустил меня.
Я ушел под насмешки, ошеломленный. Только, когда я дошел до другой стороны Рио-Сан Пабло, которую пересек не глядя, смог провести рукой по заднице, чтобы смягчить последствие полученного удара. Сукин сын! Он увидит. Я поклялся отомстить. Поклялся, что… однако боль уменьшалась пропорционально моему удалению от тех мерзких людей. Самое худшее, если в школе об этом узнают. А что я скажу Мизинца. В течение недели, когда я буду проходить мимо «Нищеты и голода», надо мной будут смеяться, так подло, как могут только все взрослые. Придется выходить пораньше и пересекать шоссе в другом месте…
В таком состоянии души я подошел к Рынку. Помыл свои ноги в фонтане и обул свои тапочки. Тотока ждал меня с нетерпением. Я ничего не рассказал ему о своем поражении.
— Зезé, мне нужна твоя помощь.
— Что ты натворил?
— Ты помнишь Биé?
— Того быка с улицы Барона Капаема?
— Он самый. Он меня ждет у выхода. Ты не хочешь с ним подраться вместо меня?..
— Но он, же убьет меня!
— Почему он тебя убьет! Ты же драчун и храбрый.
— Хорошо. На выход?
— Да, на выход.
Такой был Тотока, всегда набивался на драку, а затем впутывал меня в свои разборки. Но это было не плохо. Всю свою злость на Португальца я сорву на Биé.
Надо сказать, что в тот день мне сильно досталось, у меня был лиловый глаз и руки в синяках. Тотока сидел со всеми, подбадривая меня, с книгами на коленях; с моими и своими. Все старались дать советы.
— Бей его головой по животу, Зезé. Укуси его, вонзи в него ногти, в нем только жир. Бей ногой по яйцам.
Однако, не смотря на мой дух и советы, которые мне давали, если бы, не дон Роземберг, из кондитерской, из меня бы сделали фарш. Он вышел из-за прилавка, схватил Биé за воротник рубашки и встряхнул его пару раз.
— И не стыдно тебе? Такой огромный, а бьешь такого маленького!
Дон Роземберг тайно вздыхал, как говорили дома, по моей сестре Лалá. Он знал меня, и каждый раз, когда был с нами, угощал печеньем и леденцами, при этом улыбался так широко, что были видны его золотые зубы.
Я не сдержался и рассказал о моем поражении Мизинцу. Также я не смог скрыть от него лиловый глаз и синяки. Кроме того, когда папа увидел меня в таком виде, то дал мне несколько подзатыльников, а Тотоке сделал внушение. Папа никогда не бил Тотоку. А меня, да, потому что я был самый плохой из всех.
Уверен, что Мизинец все это уже слышал.
Но как я мог не рассказать ему? Он выслушал, гневный и только и смог сказать, когда я закончил, рассерженным голосом:
— Какой подлец!
— Как видишь, драка была не очень.
Шаг за шагом я рассказал ему все, что случилось с «летучей мышью». Мизинец был напуган моей отвагой и даже воодушевил меня:
— Однажды ты ему отомстишь.
— Да, я буду мстить. Попрошу револьвер у Тома Микса и у «Луча Луны» Фреда Томпсона, и устрою ему засаду с индейцами команча; и однажды принесу его развевающуюся шевелюру на кончике бамбука.
Однако злость тот час прошла и стали говорить о других вещах.
— Ксурурука, ты не представляешь. Помнишь на прошлой неделе, я получил приз как лучший ученик, книгу сказок «Волшебная роза»?
Мизинец был счастлив, когда я называл его Ксурурука, он знал, что в этот момент я любил его еще больше.
— Да, помню.
— Но я тебе еще не рассказывал, что прочитал книгу. Это история об одном принце, которому фея подарила розу, красную и белую. Он путешествовал на коне, очень красивом, вся сбруя из золота, так в книге написано. И на этом коне с золотой сбруей он отправился искать приключения. Перед любой опасностью, он тряс волшебной розой, и тогда появлялось огромное облако, которое позволяло принцу спрятаться. По правде, Мизинец, мне кажется, что история довольно глупая, знаешь? Это не те приключения, которые я бы хотел иметь в своей жизни. Приключения, это у Тома Микса и Бака Джонса. И у Фреда Томпсона и Ричарда Толмеджа[28]. Потому что они сражаются как сумасшедшие, стреляют, бьют кулаками. Но если любой из них будет ходить с волшебной розой, и перед каждой опасностью трясти ею, то не было бы никакой привлекательности, тебе не кажется?
— Мне тоже кажется, что это малопривлекательно.
— Но, не это я хочу знать. Я хотел бы узнать, веришь ли ты, что роза может быть волшебной.
— Ну…. это довольно странно.
— Эти люди ходят там, рассказывая что-то, и думают, что дети верят в любую вещь.
28
Том Микс, Бак Джонс, Фред Томпсон, Ричард Толмедж популярные голливудские киноартисты 20-х годов в жанре вестерн.