Пришел Тотока и сел рядом со мной. Осмотрел с улыбкой мое деревце апельсина-лима, полное бантиков и крышек от пива. Он что-то хотел.
— Зезé, хочешь одолжить мне четыреста рейсов?
— Нет.
— Но у тебя, же есть, не так ли?
— Да, у меня есть.
— И говоришь, что не одолжишь их мне, не желая знать, зачем они мне нужны?
— Я хочу стать очень богатым, чтобы иметь возможность путешествовать там, позади гор.
— Что это еще за глупость?
— Я не расскажу тебе об этом.
— Ну, тогда подавись ими.
— Я подавлюсь, а тебе не одолжу четыреста рейсов.
— Ты очень ловкий и у тебя меткий глаз. Завтра поиграешь и выиграешь еще шариков для продажи. В один миг возвратишь свои четыреста рейсов.
— А хотя бы и так, ничего тебе не одолжу, и не пробуй драться, я веду себя хорошо, и ни с кем не связываюсь.
— Я не хочу драться. Но ты мой самый любимый брат. И быстро же ты превратился в чудовище без сердца…
— Я не чудовище. Сейчас я троглодит без сердца.
— Это что такое?
— Троглодит. Дядя Эдмундо показал мне рисунок в одном журнале. Он был весь в шерсти и в руке дубина. Так вот, троглодиты это были люди, жившие в начале мира, в пещерах в Не… Не… Не… не знаю каких. Не смог запомнить название, потому что оно было иностранное и очень трудное…
— Дядя Эдмундо вбил тебе в голову столько дряни. Ладно, ты мне одолжишь?
— Не знаю, есть ли у меня…
— Черт побери, Зезé, сколько раз мы ходили чистить обувь, и так как ты ничего не зарабатывал, то я делил свой заработок! Сколько раз ты был уставшим, и я тащил твоя ящик для чистки обуви!..
Это правда. Тотока не всегда относился ко мне плохо. Я понимал, что, в конце концов, одолжу ему.
— Если ты мне одолжишь, то я сообщу тебе две чудесные вещи.
Я замолчал.
— Говорю тебе, твое дерево апельсина-лима красивее, чем мой тамаринд.
— Ты вправду это говоришь?
Я засунул руку в карман и потряс монетами.
— А другие две вещи?
— Наша нищета скоро закончиться, папа нашел работу управляющего фабрикой в Санто Алексо. Мы снова станем богатыми. Черт побери! Ты не доволен?
— За папу, да. Но я не хочу уезжать из Бангу. Я останусь жить с Диндиньей. Отсюда я уеду только за горы.
— Предпочитаешь остаться с Диндиньей и принимать слабительное каждый месяц, вместо того, чтобы ехать с нами?
— Да, предпочитаю. Ты никогда не узнаешь почему…. А другая вещь?
— Не могу говорить здесь. Есть некто, кто не должен слышать.
Мы пошли и дошли до уборной. И все равно он говорил негромко.
— Я должен предупредить тебя, Зезе. Чтобы ты привыкал. Муниципалитет будет расширять улицы. Будут засыпать рвы для стока воды, и занимать часть внутри усадеб.
— И что с этого?
— Ну как же, ты такой умный и не понял? Расширяя улицы, будут сносить все что там.
Он показал место, где находилось дерево апельсина-лима. Я всхлипнул.
— Ты обманываешь меня, правда, Тотока?
— Нет, это чистая, правда. Но, ты мужчина или нет?
— Да.
Но слезы, предательски, стекали по моему лицу. Я обнял его за живот, взывая о помощи.
— Ты будешь на моей стороне, не правда ли, Тотока? Я соберу много людей, чтобы начать войну. Никто не срубит мое дерево апельсина-лима.
— Согласен. Мы не позволим им. А теперь ты одолжишь мне деньги?
— Для чего?
— Так как ты не можешь посещать кинотеатр «Бангу», я хочу посмотреть фильм «Тарзан», который идет там. Потом я тебе его расскажу.
Я вытащил монету в пятьсот рейсов и отдал ему, пока он вытирал мне глаза полою рубашки.
— Оставь сдачу себе. Если хватит, то купи леденцов…
Возвратился к своему дереву апельсина-лима, не имея охоты говорить, думая только о фильме «Тарзан». На днях я видел рекламу о нем. Я сказал об этом Португе.
— Ты хочешь пойти?
— Хотеть то хочу,… но мне нельзя входить в кинотеатр «Бангу».
Я напомнил ему, почему не могу. Он рассмеялся.
— Эта головенка, разве не выдумала это?
— Клянусь тебе, Португа. Однако, думаю, что если какой-нибудь взрослый будет со мной, то никто мне ничего не скажет.
— А если этим человеком буду я…. Ты же этого хочешь?
Мое лицо осветилось от счастья.
— Но мне надо работать, сын.
— В это время никогда не работают. Вместо того, чтобы разговаривать или спать в машине, посмотри Тарзана, борющегося с леопардом, кайманом и гориллами. Знаешь, кто там играет? Френк Мэрилл.
Однако он все еще был в нерешительности.
— Ты чертик. Любого можешь обхитрить.