— Это самолет. Он делает…. Здесь я запнулся. Надо снова попросить дядю Эдмундо, чтобы он повторил мне это слово. Я не помнил было ли это акробатика, акорбатика или аркобатика. Но точно было одно из них. А я не хотел показывать моему брату что-либо ошибочное.
И вот сейчас, он хотел в Зоологический сад.
Мы дошли до старого курятника. Внутри, две светлые молодые курочки клевали; черная курица была так стара, что едва могла почесать себе голову.
— Сперва пойдем, купим входные билеты. Дай мне свою руку, в такой толпе дети могут потеряться. Видишь, как тут полно в воскресенье.
Он смотрел и видел во всех местах людей и еще больше сжимал мне руку.
У кассы я выставил вперед живот и сплюнул, чтобы придать себе большую важность. Засунул руку в карман и спросил кассиршу:
— До какого возраста дети не платят?
— До пяти лет.
— Тогда, пожалуйста, один взрослый.
Я взял два апельсиновых листика, как билеты и мы вошли.
— Во-первых, сын мой, ты увидишь красоту птиц. Смотри, попугаи лори и ара, всех расцветок. Вот те с перьями разных цветов — это ара радужный.
И он восхищенный, делал большие глаза.
Мы медленно шли, разглядывая все вокруг. Столько всего, даже можно было видеть там позади, как Глория и Лалá сидели на скамейке и очищали апельсины. Глаза Лалá смотрели на меня так…. Они обнаружили это? В таком случае, поход в Зоологический сад закончится сильными шлепками по чьей-то заднице. И этот кто-то буду только я.
— А сейчас, Зезé, куда пойдем?
Новый плевок и поза:
— Давай пройдемся к клеткам макак. Дядя Эдмундо называет их обезьяны. Мы купим бананы и скормим их животным. Мы знаем, что это запрещено, но так как было много людей, то охрана ничего не заметит.
— Не приближайся близко, а то они могут бросить в тебя кожурой банана, парнишка.
— Я хотел бы сейчас увидеть львов.
— Мы уже идем туда.
Я бросил взгляд туда, где «обезьяны» ели апельсины. От клетки со львами можно было слышать их разговор.
— Уже пришли.
Я показал двух желтых львов, настоящих африканских. Когда он захотел погладить голову черной пантеры…
— Что за мысль, малыш! Эта черная пантера — ужас Зоологического сада. Ее привезли сюда, потому что она оторвала руки у восемнадцати дрессировщиков и съела их.
Луис изобразил на лице страх и вытащил руку, напуганный.
— Ее привезли из цирка?
— Да.
— Из какого цирка, Зезе? Ты никогда не рассказывал мне это раньше.
Я думал и думал. Кого я знал, чьим именем можно назвать цирк? А, вот оно! Ее привезли из цирка Роземберга.
— Но разве это не булочная?
С каждым разом его все труднее было обмануть. Он становился очень понятливым.
— Нет, та другая. Давай лучше присядем немножко покушать полдник. Мы много ходили.
Мы сели и притворились, что едим. Но мой слух был там, слушая разговор.
— У него можно поучиться, Лалá. Смотри, разве нет, с каким терпением он обходится с братиком.
— Да, но другие не делают того, что делает он. А это уже подлость, а не шалость.
— Да, он действительно имеет черта в себе, однако он такой жизнерадостный. Никто на улице не держит на него зла, за его проделки, которые он творит…
— А у нас он не обходится без шлепков. Однажды он все поймет.
Я бросил взгляд благодарности в сторону Глории. Она всегда спасала меня, и всегда я обещал ей, что никогда больше этого не сделаю…
— Давай позже. Они так спокойно играют.
Она не знала всего. Она знала, что я перепрыгнул через ограду и проник во двор усадьбы доньи Селины. Я был очарован бельевой веревкой, на которой ветер раскачивал множество рук и ног. Черт мне подсказал тогда, что я мог бы заставить все руки и ноги прыгнуть одновременно. Я был согласен с ним, ведь это было бы очень весело. Я поискал осколок хорошо заостренного стекла, поднялся на дерево апельсина и спокойно разрезал веревку.
Я почти свалился, когда все это двинулось вниз. Раздался крик и все вокруг побежало.
— Помогите, пожалуйста, веревка оборвалась.
Но один голос, не знаю, откуда, тонко прокричал.
— Это был чертенок сын дона Пабло. Я видела, как он взбирался на апельсин с куском стекла в руке…
— Зезé?
— Что с тобой, Луис?
— Расскажи мне, откуда ты так много знаешь о Зоологическом саде.
— Уф, я столько раз там побывал в моей жизни!
Я врал, все, что я знал, рассказал мне дядя Эдмундо, обещавший сводить меня туда однажды. Но он ходит так медленно, что когда мы доберемся, уверен там уже ничего не будет. Тотока сходил туда один раз с отцом.