— Ваша мать, — откликнулась я, — учила, что молодая леди не может находиться в комнате с мужчиной наедине.
Герцог улыбнулся.
— Молодая леди — да. Ты, Катрин… ты не леди. Тебе не нужна дуэнья, не так ли?
Я сжала кулаки.
— Зачем вы пришли?
Герцог устроился в кресле и вытянул к камину ноги. Поднял взгляд на меня.
— Приятно провести время, Катрин. Не пугайся. Пока к леди Адриане тебя никто не поведёт.
Я жадно уставилась на него.
— Эдвард вам ответил?
Герцог усмехнулся.
— Что он вам ответил?!
— Катрин, ты утомительна, — вздохнул Сиета. — И как принц тебя терпел? Ты скучная и назойливая, и наверняка в постели быстро приедаешься. Но кое-что ты всё-таки можешь. Расскажи, как ты умудрилась сбежать из Фрэсны?
Я скрестила руки на груди.
— Понятия не имею. Я не помню.
— Врёшь, — хмыкнул герцог.
— Вру, — пожала плечами я. — И что? Вы не страшнее фрэснийского короля и вы не причините мне вред, пока я нужна вам.
Герцог улыбнулся, точно я напомнила ему о чём-то приятном.
— Катрин, а знаешь, что я потребовал у твоего принца? Отказаться от азвонского престола. Как думаешь, ты стоишь престола?
Я покачала головой.
— Вот и я думаю также, — вздохнул герцог, вставая. — Скучно с тобой, Катрин, скучно и пресно… Иди сюда.
Я отшатнулась.
Герцог снова вздохнул и шагнул ко мне.
Не будь позади меня стена, так бы мы и кружили по комнате — ещё долго, наверное.
— Что вы… что вы делаете?! — пискнула я, когда герцог, больно схватил меня за руку, содрал с моей кисти перчатку и вынул откуда-то давешний кинжальчик. — Не надо… Ай!
Не обращая внимания на мой писк, герцог уколол мой палец, поднёс к нему что-то чёрное, засветившееся… Дальше я помню только боль и дикий жар. И очень, очень долго.
Посреди ночи, когда я проснулась вся в поту, на кровати, на пальце клеймом горел какой-то знак, а подобравшийся фырчащий Бес порывался его облизать.
— Фу, пошёл отсюда, — еле ворочая языком, пробормотала я, то ли засыпая, то ли теряя сознание.
Во всяком случае, Бес не послушался. Я чувствовала его шершавый язычок ещё долго, и он прогонял боль.
А утром исчез и знак, а довольный кот блаженно щурился на солнце, лёжа рядом на подушке.
Я долго рассматривала руку и прислушивалась к себе. Ничего необычного.
Знать бы ещё, что это было.
***
Ещё неделя пролетела в странной апатии. Я перестала нервничать, я вообще иной раз думала, что перестала чувствовать. Ну нет, конечно. Просто мне было всё равно.
Так уже было пару раз — оба перед казнью. Хм, с одной стороны, я до сих пор жива. С другой — это может быть последний раз…
Бес, провалявшись так со мной пару дней, не выдержал и попытался меня растормошить. Даже когти в ход пускал. Не будь его, я, может быть, вообще бы не шевелилась и не ела. Трогательный момент — котяра притащил мне миску с печёными яблоками со стола. Половина яблок потерялась по дороге, а сладкий сироп вылился на кровать. Но притащил же!
Однако больше я спала. И видела яркие сны. Про университет, про то, как поехала во Францию. Как вдруг встретила там Эдварда. Как он за мной приехал сюда, в Азвонию. Как он за мной не приехал, и меня отдали Адриане. Как ко мне врывается стража, а Бес кидается на них урчащей ракетой. Как меня снова куда-то тащат…
Много снов. Я совсем в них запуталась. Совсем.
Было раннее утро. Рассвет только-только забрезжил, сумерки чуть-чуть посерели. Мне снился перестук копыт и лошадиное ржание. Резкие окрики — где-то далеко, не здесь, не у меня, не рядом.
Мне снилось, как тихо отворилась дверь, и знакомая фигура, закутанная в тени, как в плащ, прошла к кровати. Постояла немного, точно в нерешительности, держась за кисточку балдахина.
Откинула занавеску.
Я смотрела на неё сквозь ресницы, как сотни раз до этого во сне.
Он был прекрасен, мой принц, прекрасен, как сказка. Усталый и бледный, и с тенями под глазами. Но он был здесь, рядом. И смотрел на меня со странным выражением тоски и желания, как тогда, в университете.
Он часто снился мне таким.
И, как и в других снах, он, наконец, шагнул ближе, склонился надо мной — низко, я могла бы пересчитать каждую его ресничку, если бы захотела. И — я зажмурилась, почувствовав нежное прикосновение к губам.
А потом мы целовались — нежно и жадно, не в силах оторваться друг от друга, и это было правильно, это было, как надо: его рука на моём бедре, моя — в его волосах. И родной запах трав и конского пота, и нотка чего-то пряного…