— Нет! — хныкнула Таня. — Я же его так и не… Катя! Ты что творишь?!
Именно это, но в более нецензурной интерпретации думали те девчонки, которых я по дороге расталкивала, локтями прокладывая дорогу себе и подруге.
Ха! Курицы, да меня сегодня чуть не казнили, что мне какая-то толпа! Эдвард, я знаю, это ты, это же твой голос, Эдвард! Я уже иду к тебе!
Пройти удалось только до двери, зато отсюда даже видно было лучше: всегда не любила наши маленькие, убийственно мягкие креслица, расставленные так, что за спинкой соседа не раглядеть сцены. Впрочем, я редко на нее смотрела.
В довершение кто-то из разъярённых фанатов французского сзади толкнул меня, я дёрнула Таню…
Золотоволосый юноша стоял на сцене перед микрофоном, что-то говоря на безупречном французском. Замер на мгновение, когда мы с Таней чуть не кубарем выкатились в проход между креслами. Но тут же продолжил — также спокойно и доброжелательно, как и раньше.
Я пожирала его взглядом. Если бы не охрана, я бы на сцену выскочила, и плевать мне на всё и всех. Просто он точь в точь был Эдвардом и какая разница, как он одет — в рубашку и джинсы или кот и шоссы? Золотые волосы кудряшками до плеч были Эдварда и зелёные глаза, драгоценней и чище любого изумруда, тоже были Эдварда. И те же мягкие, правильные черты, даже жесты — то, как он откидывает голову, как убирает с глаз мешающую чёлку, как поводит плечом…
Я жадно вслушивалась в знакомый голос. Но в безупречном французском произношении не было и следа акцента, хоть отдалённо напоминающего старофранцузский. Даже специфические современные сокращения, даже чуть-чуть молодёжного сленга…
Когда вокруг завизжали, я вздрогнула, не понимая, что происходит. На глаза попалась удивлённая, и радостная Таня. Я огляделась, отметила мельком, что остальные радуются тоже, и снова посмотрела на сцену.
Юноша, улыбаясь, кивнул, и передал микрофон декану.
— Вот это да! — завопила Таня, стоило нам выбраться из зала, когда всё закончилось. — Вот это да! Катька, я поверить не могу!
— Чему? — вяло поинтересовалась я, шатаясь от усталости. Золотоволосый юноша исчез в недрах института вместе с деканом и послом, и вместе с ним исчезла и болезненная энергия, переполнявшая меня, как гелий — воздушный шарик.
— Как — чему? — прокричала на ухо подруга: гам стоял невероятный. И все, похоже, обсуждали одно и то же. — Что он будет посещать наши лекции! Изредка, но он снова зайдёт! К нам! На лекции! А-а-а!
Откуда ни возьмись, вынырнул Ромка, что-то спросил у Тани, вгляделся в мою побледневшую физиономию и потащил нас на воздух во внутренний дворик, где на удивление было пусто.
— А-а-а, он придёт к нам на лекции, он к нам придёт! — повторяла, как заведённая, Таня.
— Ненормальная, — вздохнул Ромка, усаживая меня на скамейку. — Кать, ты чего? На, глотни.
Я глотнула и с непривычки поперхнулась — обычной газировкой, боже, да что со мной?
— Спасибо. Зачем ему приходить? — повернулась я к Тани.
— Ка-а-ать! — простонала подруга. — Неужели ты не слышала? Или не поняла? Да ради одного этого стоило учить французский! В его лицее там какой-то проект и для него он хочет посетить несколько занятий у нас, на разных факультетах. И к нам зайдёт, да-а-а, я знаю, точно…
— Ненормальная, — покачал головой Ромка. — Кать, а что ты там за представление устроила? На дороге.
Я покачала головой. Перед глазами всё кружилось — цветущие акации в беседке, даже журчание маленького фонтанчика отдавалось колоколом. Что там сейчас — хвалитня? Не-е-ет…
— Ром? — выдохнула я. — А ты на машине? — Парень кивнул, и я убитым голосом попросила. — Подвезёшь? Пожалуйста.
Сокурсники дружно уставились на меня.
— Ну… ладно, — ответил, наконец, Рома. — А тебя… э-э-э… домой или, может, в больницу?
— Да, Кать, ты что-то совсем бледная… даже с моим тональником, — вставила Таня.
— Это потому, что он мне не подходит, — зевнула я. — Да, я в порядке. Просто сама не доеду. Ром? С меня потом конспекты.
Парень пожал плечами и, неожиданно подав мне руку, помог встать. Я с благодарностью — и привычно — на неё опёрлась и заковыляла следом.
— Сумку не забудь, — фыркнула Таня, догоняя нас и протягивая мой клатч. — Кать, звони, если что, ага?
— Ага, — выдохнула я.
Слава богу, Рома припарковался почти у самого универа, но не там, где остановились посольские машины.
Я машинально искала глазами белую Ламборджини, пока парень открывал и разворачивал машину.
— Кать, ну чего ты там копаешься?
Я тряхнула головой, взялась за дверцу и в последний момент поймала взглядом знакомую фигуру.