Стража боялась волнений, нам посоветовали скакать быстрее, что мы и сделали. И больше нигде не останавливались до самого тракта.
Я старательно запахнула занавески, не желая ни видеть моих фрэснийских охранников, ни дать увидеть себя. И прижалась лбом к стенке кареты.
Перед глазами всплыла счастливая улыбка Эда — когда его впервые назвали “Сальвадо” и подхватили на руки. Такая же толпа, как сегодня. Тогда я единственный раз видела Эда абсолютно счастливым. Можно только представить, что он чувствовал сегодня, объявляя, что отказывается от них.
Для меня.
Бес подумал и завалился на бок, грациозно вытянувшись и зевнув.
Я закусила губу.
Я уже заставила Эдварда выбирать. Ладно, Джоан, но у него только-только всё наладилось — отец его любит, у него перспективы во Фрэсне. Вот, и Азвония была. Он пожертвовал ею ради меня. Что дальше? Во Фрэсне меня тоже не шибко жалуют, я уже молчу про короля-колдуна. Да, там никто не заставит Эда отказываться от трона, но одним присутствием я здорово подпорчу прекрасному фрэснийскому наследнику репутацию.
Разве я этого стою? Чёрт возьми, почему ради меня он должен чем-то жертвовать?
Чем жертвую я? Это же просто нечестно…
Я успела задремать, когда карета остановилась. Бес, тоже проснувшись, недовольно фыркнул и метнулся под сиденье. Забравшийся внутрь Эдвард устало улыбнулся, глянув на котёнка, и устроился напротив. Тут же, потянувшись, взял меня за руку.
Я вздрогнула, когда карета, дёрнувшись, тронулась. Хмыкнула.
— Странно. У нас машины мягче ездят.
Эд коротко улыбнулся.
— Да, мне тоже было странно. Они у вас очень маленькие и… закрытые…
Да, по сравнению с этой махиной наверняка рождают клаустрофобию.
Я тряхнула головой, убирая волосы со лба.
— Этот мерзавец заставил тебя отказаться от трона прилюдно?
Эд погладил мою руку, смотря с осуждением.
— Катрин, тебе не идёт, когда ты ругаешься.
— Это не отменяет того, что эта сволочь сделала. Эдвард, зачем?
Юноша пожал плечами.
— Это были его условия.
— Ты не был обязан их выполнять.
— Катрин, — улыбнулся Эд. — Ты отдала за меня душу. Ты полагаешь, мне жаль отдать за тебя какое-то королевство?
— Эдвард, я…
— Катрин, — перебил Эдвард. — Ты серьёзно думаешь, что я оставил бы тебя? Правда? С этим, как ты верно выразилась, мерзавцем?
Я замялась.
— Нет, но…
— Тогда давай закончим на этом, — отрезал Эд, и я тут же подумала, что он успел набраться королевских замашек за то время, пока мы…хм… не общались.
Бес прыгнул мне на колени, свернулся калачиком и уставился на юношу зелёным немигающим глазом.
Я улыбнулась, потрепала его за ухом и, глянув на Эда, нерешительно произнесла:
— Сядь рядом?
На лице юноши мелькнула улыбка, но он покачал головой.
— Не сейчас, Катрин. Мне нужно подумать. С тобой думать… не получается.
Мне пришлось отвернуться к окну, чтобы он не заметил, как заалели щёки.
Наверное, нужно считать это комплиментом. Мда. Чего я вообще волнуюсь? Эд сам сказал, что мне ничего не грозит, и я ему верю. У него неприятности, да. Из-за меня — но я же не специально. И потом — он сильный и он справится.
Но гаденькое чувство вины грызло меня до самой остановки — у придорожного трактира в каком-то небольшом городишке.
***
Бес, как и полагается коту, зашёл в комнаты (да, для принца расстарались приготовить апартаменты из трёх комнат… с ума сойти) первым, тут же учуял еду, и, когда я справилась с накидкой, уже повис на кувшине с вином.
— Как тебе не стыдно, — вздохнула я, проходя к столу. — Алкоголик.
Кувшин гулко фыркнул, но больше никак не отреагировал.
Я прошлась по комнатам, оказавшимся спальней, гостиной и кабинетом (точнее, средневековыми их вариантами), вернулась к столу и без аппетита принялась ковыряться в миске с рагу.
Мне бы сейчас пиццу… или гамбургер…
Когда зашёл Эд, я кое-как расправилась с блюдом (без ложки и вилки это ужасно неудобно), а Бес, судя по довольной роже — с вином. И теперь лежал на столе к верху пузом и дрых, то и дело дрыгая лапами.
— Катрин, — улыбнулся юноша, снимая плащ и проходя к столу. — Тебе приготовили комнату. Я провожу?
Я удивлённо уставилась на него. Примерно тем же взглядом Эд смерил Беса, но ничего не сказал, просто сел и потянулся к мясному пирогу.
— А почему я не могу остаться? — наконец, выдавила я.