Они с Аленом почти одновременно пришпорили коней, и те помчались, стремительно переходя на рваную рысь и, чуть погодя, на не менее рваный галоп.
Дрожала земля. Бухала, стонала, звенела. Слава богу, препятствий в виде мертвецов стало попадаться всё меньше и меньше, да ещё и впереди замаячил жиденький лесочек, куда мы и повернули.
Вцепившись в мальчишку не хуже утопающего — в соломинку, я рискнула оглянуться.
За нами — медленно, но отмахивая за один шаг добрые сто метров — шло нечто. Нечто было громадным, больше похожим на гору, но, приглядевшись, я смогла рассмотреть неуклюжие руки и столбы-ноги.
Амулет Джоан на мне светился. Пара алых молний — от него или от Алена — ударила существу прямо в макушку, но оно даже не шелохнулось, продолжая методично брести за нами.
А потом, когда лошади чуть сбавили шаг, взбираясь на холм, протянуло руку, оказавшуюся каменной. Среди неуклюжих, точно вылепленных малышом-дошкольником, пальцев затрещали, ломаясь, деревья, наша лошадь вильнула, что-то пискнул Ален — и мы всё-таки влетели вслед за Джоан на холм. Существо, разочарованно взревев и удушающе воняя прелой землёй, выпрямилось и неожиданно совершенно потеряло к нам интерес.
Лошадь хрипела. Ален, спрыгнув на землю, потянул вниз и меня, а, когда я спешилась, принялся водить её по кругу. Джоан кинула ему поводья своей и, подойдя ко мне, усмехнулась.
— Видишь. Я говорила правду.
Я, не в силах оторваться, смотрела на бредущие по полю громадные рваные силуэты.
— Что это?!
— Големы, Катрин, — вздохнула принцесса. — Мы редко их призываем, уже больше ста лет не приходилось, — и, проследив за моим взглядом, кивнула. — Да. Они идут к фрэснийской столице. Угадай, что будет, когда дойдут.
Я тяжело сглотнула.
— Где там твой круг? Который Древний.
Принцесса, слабо улыбнувшись, оглянулась.
— Вон он. Мы приехали. Почему ты думала, они не стали нас преследовать?
Это меня как раз сейчас не волновало. Меня волновало, что будет с Эдвардом, когда эти громилы до столицу дойдут. И я не хотела это представлять. Совсем не хотела.
— Привяжи лошадей, — приказала принцесса Алену. Тот вопросительно глянул на меня, и я кивнула. А Джоан, хмурясь, добавила. — Дальше мы пешком. Тут недалеко. Правда же..? Как там тебя? Ален?
Метаморф бросил на неё ненавидящий взгляд и пристроился позади нас. Вздрогнул, когда я поймала его за руку. Но вырываться не стал.
Круг оказался руинами. Древними, да. Походил на замок, который долго и основательно бомбили. В итоге в более менее живых осталась только главная башня, а в ней — холл.
Лезть по камням в платье было жутко неудобно, и здесь мы с Джоан, вроде бы, оказались, заодно. Она, во всяком случае, бубнила что-то на альбионском и вряд ли это была молитва.
— Катрин… медальон, — задыхаясь, потребовала она, стоило добраться до “холла”.
Я молча сняла амулет, кинула ей, а когда попыталась шагнуть за принцессой к плоскому камню в центре “круга”, Ален вдруг так крепко вцепился в моё запястье, что я вскрикнула.
— Ален! Что ты делаешь?! Пусти меня!
Мальчик послушно отпустил, но смотрел так, что если бы не голос Джоан, дальше я бы не пошла.
— Катрин, ну что там? Мне понадобится твоя помощь!
— Какая ещё помощь? — предвкушая нечто неприятное, отозвалась я, идя к ней. Тихонько хнычущий Ален, дрожа, засеменил следом.
Да что с ним?
— Моему другу здесь не нравится.
— Это Древний круг, тут магия на каждом шагу, — отозвалась принцесса, — неудивительно, что твоему метаморфу это не по вку…
Договорить она не успела. Мы только-только подошли к камню, а Джоан успела положить на него амулет, как этот (итак подозрительный во всех отношениях) валун вдруг засиял.
— Джоан! — успела крикнуть я, когда пространство вокруг сжалось и тут же с хлопком выплюнуло нас, но уже в совершенно другом месте.
Больше всего оно напоминало гробницу. Гроб точно имелся — каменный постамент, как местные любят. На нём лежал скелет в ржавых латах, сжимая костлявыми пальцами меч. Но не он меня впечатлил — да и стоял гроб почему-то сбоку, что весьма нехарактерно для гробниц, а больше для склепов.
Зато посреди круглой залы — причём, строго посредине — возвышался постамент с чашей. Явно древней и грубой работы, но очень красивой. На неё, конечно, падал лунный свет — из отверстия в потолке — и потому она мягко светилась, но было что-то в ней ещё, что-то, заставлявшее трепетать, мешающее отвести взгляд и не дающее дотронуться — потому что это было бы кощунством, после которого, наверное, не захотелось бы жить. Не знаю, почему.
— Ну наконец-то, сестра, — выдохнул знакомый голос, и альбионский принц-наследник шагнул из тени. — Ты принесла мне свой фамильный медальончик? О, отлично, ты и моего метаморфа привела. Я счастлив.