— Что значит “всё”?
Мальчик глянул на меня и кивнул в сторону окна. Там, во внутреннем дворе, да и по всей столице сейчас творилось чёрт знает что. Народ бурно праздновал, народ пил — из королевских погребов выкатили пузатые бочки — народ славил своего короля и спасителя-принца, звенел в колокола и пел похабные песенки про альбионцев.
— Ты хотела стать нужной, — задумчиво произнёс мальчик. — Хотела доказать, что стоишь своего принца. Доказала. Что теперь?
Я машинально покосилась на изукрашенную татуировкой руку, спрятанную сейчас под плащ. Листики-цветочки-значки были великолепны, но непривычно смотрелись на моей собственной руке.
— Неправда. Я хотела, чтобы мы могли быть вместе…
И почему я обсуждаю это с десятилетним мальчишкой?
Ален глянул на меня и усмехнулся. Совсем не как десятилетний мальчишка.
— И как? Всё ещё хочешь?
Я нахмурилась. Глупый вопрос. Конечно…
Конечно?
— Я хочу знать, что с ним всё в порядке.
— Ну, это я могу тебе устроить, — улыбнулся Ален, откидывая лезущую в глаза чёлку. — Присмотрю за ним. Буду тебя навещать и рассказывать, как именно с ним всё в порядке.
— А ты сам… — начала я, и тут до меня дошло. — Навещать? Куда?
— Ты собираешься здесь остаться? — в свою очередь удивился метаморф. И, дождавшись кивка, усмехнулся. — Катрин. Серьёзно. Здесь? В этом вот… мире? Только представь! Остаться. Навсегда.
Я представила. И передёрнулась.
— Подумай, Кать, — соскочив с подоконника, посоветовал юный колдун. — Я сделаю всё, что ты захочешь. Но тебе придётся выбрать — остаёшься ты тут со своим принцем или возвращаешься и никогда его больше не увидишь.
— Зачем ты так? — шепнула я, кусая губу. Зачем отравлять победу и радость, когда…
— Потому что ты захочешь, чтобы он тебя вспомнил и сделаешь ещё больнее, если не сможешь с ним остаться, — отозвался мальчик, — мне плевать на принца Эдварда. Но тебе потом будет плохо.
Я мотнула головой.
— А что ты? Что будешь делать ты?
— А я, Катрин, — с улыбкой повернулся ко мне Ален, — выполню любое твой желание. Как уже говорил. Но я бы предпочёл, чтобы ты вернулась. Я мог бы стать твоим котом… Тот мир мне больше по душе.
— Котом? — пробормотала я. — Ален, тебе же всего десять, тебе ещё столько всего предстоит узна…
— Ты снова воспринимаешь меня как ребёнка, — покачал головой мальчик. — Я уже давно не ребёнок, Катрин. Давным-давно. Вспомни, как я забрал твою душу и не обманывайся больше.
Дверь распахнулась, и Ален, послав замершему на пороге Эдварду шутовской поклон, протиснулся мимо него в коридор, сообщив оттуда:
— Чем стоять столбом, я бы послал за лекарем. Есть у вас тут свободный? Катрин вся в крови.
Эд вздрогнул, оторвал взгляд от меня быстро отдал приказ пробегавшему мимо слуги. Потом, словно не веря, что я всё ещё здесь, зашёл, аккуратно закрыв за собой дверь.
Я криво улыбнулась, и тут же поморщилась — из лопнувшей нижней губы потекла кровь.
— Извини, я не знала, где тебя найти. И подумала, что в свои комнаты ты точно заглянешь и вряд ли ты помнишь, какие принадлежали мне, да и я тоже не помн…
— Кто.
Я подавилась словами.
— Кто, — повторил принц, подходя ближе и медленно протягивая руку к моему лицу. — Кто это сделал?
Я слизнула кровь и подавила порыв отвернуться. Выгляжу я сейчас, пожалуй, действительно… да.
— Эрик. Альбионский принц.
Глаза Эдварда сверкнули, и я поспешила добавить:
— Но Ален его уже убил.
Эд сжал кулаки и оглянулся на дверь. Я лихорадочно соображала, что говорить дальше, когда в комнату вдруг проскользнул мальчишка-паж с подносом, встретился взглядом с принцем, впечатлился. Эд забрал у него вздрагивающий поднос и прошипел что-то приказное. Мальчишку как ветром сдуло.
— Свободных лекарей сейчас, к сожалению, нет, — преувеличенно спокойным тоном сказал принц, ставя поднос на столик рядом с моим креслом. — Поэтому придётся тебе терпеть мою помощь.
Я глянула на него исподлобья и снова облизала губы.
— Значит, потерплю.
***
— А доспехи на тебе… м-м-м… странно сидят, — не в силах больше выносить его пустой взгляд, пробормотала я.
Эдвард макнул новый платяной тампон (местный бинт) в воняющий травами раствор и снова склонился над моей левой щекой.
— Странно?
— В смысле… ну… непривычно… ай!
— Не дёргайся, — отозвался Эд, аккуратно промокая ранку.
Я покосилась на его собственную перебинтованную левую руку и стиснула зубы.
Но его взгляд рвал меня на части хлеще щиплющих примочек.