Меня узнала вещая земля.
Ведь я был бел, был легок, чист, белее,
Чем в миг расцвета водная лилея.
И ветер, чуть травинки шевеля,
Все мороки отвеял, тихо вея.
«Свершилось!» Прошептал. «Иди скорее!»
2
Качали мерный звон колокола.
На колокольне крест светился златом.
Дышала кашка сладким ароматом,
И алая гвоздика расцвела.
Всходили дымы мирного села,
И таяли на небе синеватом.
Молодка промелькнула желтым платом,
В двух ведрах влага свежая светла.
Передо мной – бесчисленные нивы.
Как много вольный труд добра принес.
Ячмень, пшеница, греча, рожь, овес.
Приветный край, широкий и счастливый.
И ластится ко мне дворовый пес.
И конь заржал, потряхивая гривой.
Вязь из жемчугов
1
Когда весной, ребенком, утром, рано,
Я жаворонка слышал в первый раз,
Казалось мне, что в воздухе – рассказ
Весны из огнецветного тумана.
Поздней я слышал в храме вспев органа,
И радугой горел в душе алмаз,
Ответный вспев размерно пел и гас.
Но самый яркий – голос Океана.
В нем слитный гул несчитанных веков,
В нем плещет довременное мечтанье,
Из самых первых далей мирозданья.
И дух, освободившись от оков,
Прияв – в ночи – безбрежного рыданья,
Совьет венец из древних жемчугов.
2
Раскрыт на небе огненный альков,
Сверкают канделябры неземные.
Зажженные сто тысяч лет впервые.
Быть может, прежде. Прежде всяких снов.
Душа своих касается основ.
Отдернут полог. Чу! Сторожевые
Поют в безгласьи гимны мировые,
Созвездьями раскинутых шатров.
Алмазные там скованы скрижали
Законом неуклонного ума,
В котором вечность говорит сама.
От бездны к бездне зовы побежали.
И вторит к сердцу говор в пенном вале,
Что нет, не дремлет творческая тьма.
3
В душе растут родные терема.
Леса, луга, деревни и станицы.
Родные лики. Песнь родимой птицы.
Весна и побежденная зима.
Вновь будут полны наши закрома
Отборной ржи и золотой пшеницы.
В объеме Миротворческой Десницы
Пространна ясность, только час – чума.
Опять ребенку, вешним утром, рано,
В стозвучном гуле дружных голосов,
Споет благословенье шум лесов.
И песня, долетев из-за кургана,
В блаженный час разъятья темных ков,
Рассыплет вязь из древних жемчугов.
Медвяная тишь
Медвяная тишь от луны округлой и желтоогромной
В сосновом лесу разлилась, дремотный безмолвствует бор.
И только по самым верхам скользит ветерок неуемный,
И между высоких вершин чуть слышный идет разговор.
Далеко родимая Мать от Волги глядит до Урала,
От Белой волны на Закат, глядит чрез Алтай на Восток.
Атлантика мне говорит, что ждать остается мне мало,
К Родимой моей припаду, чуть только означится срок.
Под солнцем
Под Солнцем пламенным, над влагой темно-синей,
Небесным золотом согрет и озарен,
Я слышу Океан как сонмы веретен,
Я вижу пряжу волн с игрой внезапной линий.
Тоска изгнания, весь крестный путь пустыней,
Вдруг превращается в цветущий гудом лен,
Мгновенный снег валов – как белизна знамен,
Мечта-лампада мне непозабытых скиний.
Морские пропасти глубинней всех земных.
Непобедимый смерч – вся ярость духа злого.
Здесь Хаос в реве мнит, что он всему основа.
Но миг спокойствия, благопристойно тих,
Мне четко говорит: «В начале было Слово!»
Земля есть Солнечный, пропетый Морем, стих.
Верная гостья
Я вновь с тобой, моя усталая,
Но все не спящая тоска.
С тобой сегодня побыл мало я.
Бежим. Летим. Уйдем в века.
Когда еще я был стреляющим
Из лука в зверя дикарем,
Шаманом, по костру гадающим,
В морях разбойником-царем, –