Боги
По небу багряное льется вино.
Весь день пировали высокие боги.
Упились. Устали. Уж ночь на пороге.
И плещут из чаш, запрокинувши дно.
Что Индре с Перуном! Что Одину с Тором!
Им бражничать только с зари до зари.
А мы воздвигаем им здесь алтари,
И вяжем с богами себя договором.
Но боги не помнят обетов своих,
Они веселятся в лазоревом небе.
Когда же, упившись, устанут, их жребий –
Запевкой войти в торжествующий стих.
Перун
Перун! Перун! Перо орла
Тебе я добыл в приношенье,
Щиты из меди – зеркала,
И благовонный дым сожженья.
А ты, дохнувши от древес,
Испив мой пламень красно-синий,
Дозволь, чтоб взвился до небес
Мой вспев орлиный над пустыней.
Скифы
Мы Скифы, мы птицы, веселым
Полетом летим по степям,
Славяне, мы братья Монголам,
Как вяхирь, он брат голубям.
Как весел крылатый с крылатым,
Как ястреб зовется орлом,
Когда по лазоревым скатам
Он длинным провеет крылом.
Хмелеющим, лающим стаям
Так любо за зверем бежать,
Как мы, захмелев, улетаем,
Нам воля – родимая мать.
Отец наш зовется простором,
Нам ночь в многозвездность сестра,
Нам ветер, летящий над бором,
Поет, что скитаться пора.
От моря пролет наш до моря,
От Волги летим Иртышом,
Свое отдаем мы, не споря,
Чужое берем мы ножом.
И тут же, упавши в недолю,
Мы никнем до самых низин,
Безгласные ходим по полю,
Сто тысяч вспахав десятин!
Бросаем безмерные глыбы
Руды златоносной в века,
В лесные влечемся изгибы,
И молится – нами – тоска.
Глубокая – наша криница.
Загадочен в горе наш вид,
Но нам в лихолетье Жар-Птица
О чуде поет – и летит.
Нерушимый
Как, топя ладью, косматый,
Вверх вскипает в море вал,
Нечестивый лютый Батый
Шел на Русь и воевал.
Ветер любит виться, воя,
Малый ветер вихрю брат.
Так разгульностям разбоя
Всяк Татарин сердцем рад.
Грады, веси разоряли,
Пожигали их огнем.
Плачьте, женщины, в печали,
Плачьте ночью, плачьте днем.
В сердце русском плач великий,
Бродит горе, как туман.
Только враг широколикий
Узкоглазый, сыт и пьян.
В храмах Божьих слышно ржанье,
Стук копыт и храп коней.
На крестах церквей дрожанье
Дальних зарев и теней.
Но в молитвенном восторге,
Сердцем тверд, хоть ратью мал,
Благоверный князь Георгий
В древний Китеж побежал.
Вплоть до озера лесного,
Что зовется Светлый Яр,
Бился снова он и снова,
Вражий крепче был удар.
Но когда, как зверь мохнатый,
Как бормочущий медведь,
Навалился лютый Батый,
Чтобы Русью овладеть, –
В свете, полном ослепленья
Для зениц толпы чужой,
Князь Георгий, как виденье,
Скрылся в глуби озерной.
Скрылись храмы, скрылся Китеж,
Глубь прияла прежний вид.
Нет, о Батый, не похитишь,
То, что Светлый Яр хранит.
И текут как прежде реки,
Китеж древний нерушим.
Но различны человеки,
И не всякому он зрим.
Тот, чей дух живет лукаво,
Кто ни в чем душой не весь,
Мыслит влево, мыслит вправо,
Место пусто видит здесь.