Мари закрыла глаза, тихонько выдохнула, с удивлением замечая, что злоба на Амалию почти прошла — и почувствовала, что тело вновь принимает свои привычные очертания, и только одежда, преобразованная в запале, повисла на ней неуклюжим мешком.
— Что это было? — Едва выговорила она.
— Мари… Эм… Мари, ты — метаморф. — Не веря в свои слова ответил Ричард. — Ты можешь менять свою внешность так, как ты того захочешь…
— Это плохо?
— Это странно. — Нервно облизав губы, сказал он.
Она пробуравила его вопросительным взглядом.
— Обычно метаморфы только и могут, что менять свою внешность. В них заключена как правило огромная магическая мощь, которую они, тем не менее, не в состоянии выплеснуть за рамки собственного тела. Но это редкость, это аномалия, как сиамские близнецы… Метаморфов не любят и, как правило, боятся. Обычно они рождаются у тёмных магов, и это расценивается как оплата грехов, кара, месть свыше… Ведь как можно верить тому, чья природа изменчива? Понятно, что это пережитки Средневековья…
— Ричард, вы сказали, что метаморфы — дети тёмных магов? — не веря своим ушам переспросила Мари.
Тот только покачал головой, соглашаясь.
— Да. Как правило. Но… — он с опасением оглянулся на девушку. — В вашей семье есть к этому предрасположенность…
— То есть? — не поняла Мари.
Ричард поджал губы и отвернулся от Мари.
— Ступай домой. На сегодня хватит.
— Вы не хотите мне чего-то говорить? — постаравшись заглушить новую волну злобы, спросила девушка.
— Да, я хочу быть кое в чём уверенным, — негромко, будто самому себе ответил он.
«Кто знает, вдруг ты истинная тёмная?» — эту догадку он не посмел произнести вслух.
Мари сощурила глаза:
— Когда мне придти в следующий раз? Завтра?
Ричард вновь повернулся к ней, в задумчивости пожевал губы.
— Отдохни пока пару дней. А там продолжим.
Школьный коридор был всё тем же, и лица была теми же.
Мари шла легко, как будто бы это была и не она. Всё вокруг стало казаться каким-то глупым, незначительным, надуманным.
И эти уроки, в которых она раньше находила отдушину, сейчас казались глупым пересказов уже прочитанных ею учебников.
И эти дети вокруг — а они вокруг и правда были просто детьми, которые играли во взрослых со своими «очень важными разговорами» и любовными страданьицами, — перестали её трогать.
Мари прошла к своей парте, выложила тетрадь и, подперев рукой подбородок, принялась ждать начала урока.
— Эй, Мэри! Мэри Поппинс…
Всё, да не все стали другими. Голос Майка по-прежнему заставлял дрожать. Однако сейчас эта странная сила внутри давала уверенность, которой у неё раньше не было.
Она подняла на него твёрдый взгляд:
— Да, Майк. Тебе опять нужны мои записи? — она помахала тетрадью.
— О, да ты научилась говорить? — он удивленно вскинул брови и обернулся к свите, ища поддержки.
— Ага, — она встала из-за парты и с удовольствием потянулась. — Ты хочешь получить мою тетрадь, да?
— Ну, да.
— Ну так давай, проси меня. — Она улыбнулась широко. «Как же это имя из сна? Анна? Анабель?..»
Майк натянуто рассмеялся, свита за его спиной зашипела.
— Ну ты мне всегда и так давала! — очевидная двусмысленность развеселила одноклассников. Краем глаза Мари отметила, что за ними наблюдает почти весь класс. Хм, всего-то ей нужно было твёрдо заговорить, чтобы приковать к себе внимание.
Она чуть прищурилась и попыталась ментально прикоснуться к Майку — его аура, полная самовлюбленного самодовольства, не несла в себе больше ничего интересного.
— А ты, оказывается, пустышка, — вырвалось у неё.
— Что ты сказала? — лицо Майка, которое она так долго представляла в своих розовых мечтах, как-то враз потеряло всякую привлекательность.
— Я так и не услышала просьбы.
— Я был с тобой вежлив, но сейчас я обещаю, что сделаю твою жизнь здесь невыносимой!
Мари приблизилась к нему вплотную. Эмоции зашкаливали, а сила, запертая внутри тела, требовала немедленного выхода. Она представила, как закидывает на его шею удавку и тянет за неё к парте: парень тут же, задыхаясь упал лицом на столешницу. Мари запоздало положила руку ему на голову, но, кажется, никто не заметил подвоха.
— Помнишь, сюда пару недель назад ввалилась моя сестра? Помнишь, Майки? — она наклонилась, и будто бы говорила только ему, но на самом деле говорила всем, кто с жадностью уставился на эту безобразную сцену. — Так вот сейчас я с ней согласна. Ты мне не ровня. — И она отпустила парня.