— Папа, можно с тобой поговорить? — повторила девочка свой вопрос.
Отец поспешно закрыл все окна и обернулся к дочери.
— Да, Мари.
Девочка села подле него и пристально посмотрела отцу в глаза.
— Папа, может быть, ты сможешь мне объяснить, какая кошка пробежала между Влади и Лиз?
— Не знаю, милая. — Он немного помолчал. — Я понимал, что Владлена — человек сложный. Поэтому, наверное, и выжидал что-то. Она взрослая девушка, и, говоря откровенно, я далеко не всегда представляю, что у неё на уме. Она взрослая…
— Ей уже двадцать, она сама зарабатывает, и она вполне самостоятельна. Все её сверстники, кроме конченных неудачников, давно уже не живут с родителями.
— Ну, не перегибай, — рассмеялся Дэн. — «Конченный неудачник» в двадцать — это невозможно.
Мари поморщилась. Ну вот, папа как всегда не воспринимает её всерьез.
— Я к тому, что Влади следовало бы заткнуться и порадоваться.
Дэниел открыл было рот, чтобы возразить насчёт «зактнуться», но, подумав, согласился.
— Я её не понимаю! Я долго думала об этом, прежде чем идти к тебе… я не понимаю её мотива! — распылялась она. — А если она ревнует, засунуть свою ревность в…
— Мари, скажи, а тебе-то нравится Лиз? — резко повернул в другом направлении Дэн. И по тому, как быстро он это сделал, было видно, что он волнуется как мальчишка.
Дочь задумалась на несколько мгновений.
— Да, очень. Я думаю, что вы будете очень счастливы вместе, — наконец сказала Мари.
— Она хочет детей, — будто бы между делом сказал он.
Мари вздрогнула.
— Папа… но тебе же уже сорок пять!
— А ей всего тридцать. И она хочет полноценную семью. И я не могу ей противиться… — он развёл руками.
Мари отвела взгляд в сторону.
— Ты прав, папочка. Не только Лиз, но и тебе нужна полноценная семья. Сколько же ты вытерпел вместе с нами? — Она широко улыбнулась. — У тебя же были другие женщины, признайся.
Дэниел усмехнулся.
— Но им не нужны были мы. А Лиз это нужно, правильно, пап?
Тот только покачал головой, поражаясь прозорливости Мари:
— Она идеалистка, каких мало остаётся к тридцати годам. А ещё мало людей, которые умеют любить так, как она. А ещё иногда мне становится страшно за неё: настолько она бывает доверчива, как дитя, ей Богу! Она иногда может притащить кого-нибудь в дом, кто, по её словам, нуждается в помощи. Её могут обокрасть, наговорить гадостей… А она, дурёха, поплачет-поплачет — и снова кого-нибудь тащит… Я, конечно, могу долго смеяться… Но ведь действительно есть люди, которым она реально помогла тем, что пригласила к себе в дом, накормила и просто поговорила. И эти люди после этого не вернулись к мыслям о суициде, не спились, не подсели на наркотики… Мне иногда кажется, что она святая, — он улыбнулся, но уже без иронии или усмешки. Было видно, что он давно об этом думал… — Милая, иди спать, — тихо сказал он Мари.
— Да, ты прав, папа… Доброй ночи. — Она порывисто обняла его.
— Доброй ночи. — Он чмокнул её в лоб, и сам тоже поднялся с кресла. — Чудный вечер сегодня. Выйду на террасу, погляжу на звёзды.
Мари поднялась в свою комнату и села за письменный стол, обняв руками коленки. В комнате было совершенно темно, только изредка машины, проезжавшие по Уэйт-стрит, освещали потолок.
Дурацкое состояние — хочется плакать, но слёз нет, да и плакать не о чем. — Она уткнулась носом в коленки и задумалась. Вроде бы ничего не происходило, всё было отлично.
Элизабет нравилась ей, но Мари понимала, что её папа уже никогда не будет её, что большую часть его жизнь будет теперь занимать не она, а Лиз. Она вскочила на ноги и зашагала туда-сюда по комнате.
Эгоизм жёг её изнутри в то время как разум и уже появившаяся привязанность нашёптывали, что всё идёт именно так, как и должно. Кто-то постоянно теперь будет в этом доме… лишний. Не свой. Порой ей хочется придушить Владлену с её закидонами, но она то ведь — сестра. Она своя. Но Лиз ей правда нравится, даже будто бы против воли, когда она рядом, её невозможно ненавидеть, ей невозможно сопротивляться, она такая искренняя и светлая…
Мари схватила тяжеленную копилку и швырнула её в стену, от чего едва ли не весь второй этаж дома содрогнулся. Мелочь рассыпалась по всему полу.
Она остолбенела, как будто это сделала не она, а кто-то другой. Ругнулась про себя и ринулась собирать «богатство».
— У тебя всё хорошо? — Владлена просунула голову в комнату Мари, приоткрыв дверь.