На следующее утро охотники ещё до рассвета начали ловить своих лошадей. Я тоже пошёл вслед за отцом и поймал своего коня. Я всё делал так же как отец, стараясь показать ему, что он вовсе не должен постоянно руководить мною. Мы привели лошадей к нашему типи и взяли свои луки и стрелы.
Охотники съезжались со всего лагеря. Большинство из них с трудом сдерживало своих резвых скакунов, которые в нетерпении перебирали ногами; их уши были насторожены, а хвосты развевались по ветру. Мы присоединились к группе из ста или более человек. У некоторых из них были луки и стрелы, а у остальных – ружья. Нам сказали, что бизоны пасутся в пяти-шести милях от нас.
Однако в то время мы не измеряли расстояние в милях. Дневной переход лагеря составлял около десяти миль, следовательно, бизоны находились на расстоянии примерно половины лагерного перехода.
Некоторых коней мы оставили позади ещё до того, как увидели стадо. Это были вьючные лошади, нагруженные запасным оружием и одеялами. Они должны были ждать, пока охотники не вернутся за ними. Их не привязывали и не спутывали, но они всё равно оставались на месте, несмотря на шум охоты.
Моя лошадь вороной масти была очень резвой. Для меня было большой честью ехать на ней рядом с охотниками и вождём, моим отцом. Я старался держаться как можно ближе к нему.
Двое были избраны разведчиками и возглавляли процессию. В их обязанности также входило следить за порядком, в знак чего они держали в руках палки из ясеня, примерно такой же длины, как полицейская дубинка. Они ехали впереди на некотором расстоянии от всех до тех пор, пока не заметили стадо. Тогда они остановились и подождали остальных. Мы медленно подбирались к стаду, которое, завидев нас, сбилось в кучу. Потом один из двоих воскликнул: «Хока-хей!», – что означало: «Вперёд!». По этой команде все устремились к стаду.
Я поскакал вместе со всеми, и моя маленькая лошадка понеслась так быстро, что вскоре я потерял отца из виду. Я сбросил с плеч своё одеяло-накидку, и осенний ветерок охладил моё тело. Но я не обращал на это внимания. Было прекрасно вот так мчаться вместе с другими охотниками. Не было слышно ни криков, ни иного шума, кроме топота копыт. Стадо побежало, поднимая облако пыли. Я не чувствовал страха, несмотря на то, что совсем ничего не видел в этой пыли. Я не знал, где мой отец, не знал, куда я скачу. Когда пыль рассеялась, я обнаружил, что нахожусь в самом центре стада. Вокруг бежали бизоны, их огромные головы поднимались и опускались. Тут мне стало страшно. Я прижался к спине своей лошади и крепко обнял её за шею. Трудно описать словами, до какой степени я был напуган. Но тут сквозь топот копыт послышались выстрелы, и я увидел, что стадо разбивается на мелкие группки. Я ещё не видел ни отца, ни других охотников, но мой страх постепенно улетучился. Бизоны казались такими огромными, что я решил держаться чуть подальше от них. Стадо между тем рассыпалось по равнине, и вскоре совсем близко от себя я заметил телёнка. Я вспомнил всё, что отец говорил мне накануне. Его указания были очень важны для меня сейчас. Я никак не мог догнать того телёнка, и всё не решался выстрелить, поскольку очень нервничал.
Но когда моя лошадь прибавила скорости и поравнялась с животным, я всё же рискнул сделать первый выстрел, и, к своему удивлению, попал. Вторая стрела лишь скользнула по загривку бизона. Третья заставила бегущее животное сбавить темп. Я выпустил четвёртую стрелу, но и она не убила бизона. Я был огорчён. Мне казалось, что я истратил слишком много стрел. Но бизон бежал уже совсем медленно, и я понял, что ещё один хороший выстрел может сделать меня настоящим охотником. Лошадь, казалось, понимала всю важность этого момента, и мне не пришлось объяснять ей, что нужно подобраться как можно ближе к животному. Скоро я уже был рядом с бизоном, и последний удачный выстрел завершил дело.
Я спрыгнул с коня и встал над своей добычей, озираясь вокруг, в надежде, что весь мир видит это. Но я был один. Во время преследования я не заметил, что ускакал далеко вперёд. Равнина была пуста, насколько хватало глаз, и я даже не представлял себе, где может быть отец. Я просто стоял и смотрел на тушу, простёртую на земле, и был счастлив. Мне хотелось, чтобы все знали, что я, Ота Кте, убил этого бизона. Но, похоже, никто не знал где я, и, поскольку поблизости никого не было, мне следовало что-то взять у этого животного, дабы показать, что именно я убил его. Я вытащил все стрелы, одну за другой. На мой взгляд, их было слишком много. Если бы я был хорошим охотником, то уложил бы бизона одной стрелой, а мне понадобилось целых пять. Очень велико было искушение выбросить пару стрел, ведь никто не видел меня в этот момент. Я знал, что меня и так будут хвалить и отец и мать, но этого казалось мало, и я едва не солгал.