— Мне и тут хорошо, — сонно ответила я, открывая глаза и встречая пристальный взгляд. В его голубых глазах мерцали огни, завораживая и притягивая. Его лицо в этот момент было настолько красивым, что казалось нереальным. Чувственно приоткрытые губы совсем не сочетались с жесткой щетиной. Захотелось прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что он не растает как мираж. Сама не понимая зачем, я протянула руку, касаясь пальцами его щеки.
— Колючий, — усмехнулась, а он не улыбнулся в ответ. Секунду серьезно смотрел на меня, а потом поцеловал…
На меня словно плита бетонная упала.
Настолько неожиданно, что не разберешь, приятно или нет.
Всего одно касание губ, а сердце ухнуло в самые пятки.
Если бы он не держал меня, я бы упала.
— Ты что делаешь? — сдавленно зашипела я, моментально трезвея. Сонливости как ни бывало. Сердце застучало, отдавая глухим барабаном в висках.
— Я? — он мигом отстранился и испуганно моргнул.
— Ты меня… меня… поц… цело… вал! — я задыхалась, губы не слушались, словно их обожгли. А на его лице застыло полное смятение.
Господи, ну конечно же! Как можно быть такой глупой и не замечать очевидного. У него до сих пор остались ко мне чувства. Мы не просто друзья! Совсем не друзья! Невозможно дружить с тем, в кого когда-то был влюблен.
— Паша, — вздохнула я, кутаясь в плед, и внимательно разглядывая деревянные перила балкона, — Это… понимаешь…
Слова не хотели складываться в связное предложение. Даже шесть лет тому назад, когда он взял меня за руку и впервые признался в своих чувствах, мне было легче говорить. Сейчас я тоже должна четко обозначить наши отношения, но не могу и слова сказать. Комок в горле мешает, а голова думает совершенно о другом. О том, о чем не должна думать замужняя женщина с двумя детьми.
— Если ты по-прежнему меня любишь, нам лучше не видеться, — разом выдохнула я, ощущая гнетущую пустоту в сердце. — Так будет правильно…
Для кого правильно? Для него? Меня? Но почему от мысли, что придется вернуться в свой мирок, лишенный красок, и больше никогда не чувствовать его тепло, становится так невыносимо грустно?
Почему он молчит? Смотрит ли сейчас с такой же грустью или обиженно отвернулся? Я была не в силах поднять на него свой взгляд. А может, он сейчас шагнет ко мне и обнимет настолько крепко, что станет трудно дышать, и скажет, что я нужна ему?
— Киселева, ты сейчас о чем вообще? — вместо этого спросил он. Я нахмурилась и с подозрением покосилась на своего босса. Он стоял, сложив руки на груди. На лице ни грусти, ни обиды, ни малейшего сожаления о содеянном. Спокойный, словно ничего и не было. — С чего ты взяла, что я люблю тебя?
Я удивленно моргнула.
— Но ты поцеловал меня, — неуверенно проговорила. Мне же это не показалось?
— И что? Это всего лишь поцелуй, — пожал он плечами, словно в этом нет ничего такого. — Просто поцелуй. Его даже поцелуем сложно назвать. Мы взрослые люди, а ты придаешь этому такое значение. Пойдем внутрь, тут холодно.
Я задохнулась от возмущения, впиваясь глазами в спину своего босса, который невозмутимо потопал назад в номер.
— Подожди! — поспешила за ним. Нельзя это так просто оставить! Он не может просто притвориться, что ничего не было. — Мы не можем…
— Что не можем? — он резко развернулся и я едва не уткнулась носом в его грудь. — Не можем быть друзьями? Не можем работать вместе? Если тебе мешают мои чувства, то не переживай! Их нет. Я не люблю тебя.
Он произнес это глядя мне в глаза. Твердо. Четко. Остро. Словно лезвием ножа по коже.
— Не любишь? — почему я удивилась? Почему расстроилась? Это же хорошо, разве нет?
— Не люблю… — вздохнул он мягче. Будто погладил после удара.
— Совсем? — почему я спрашиваю с надеждой на другой ответ?
— Ни капельки… — уголки губ дрогнули в полуулыбке.
— И я тебе совсем не нравлюсь? — мне вдруг захотелось рассмеяться. Он врет. Нагло врет. Мне. Себе. Нам.
— Ты совершенно не в моем вкусе, — почти улыбнулся он.
— Тогда зачем же ты меня поцеловал? — с вызовом заглянула в глаза, чувствуя, как напряглись все его мышцы, словно струны, что вот-вот лопнут.
— Просто так. — Он прячет взгляд. Отворачивается. Уходит. Наливает себе виски, небрежно швыряет лед в стакан. — Прости. Больше не повторится. Я не хочу тебя отпускать. Ты слишком ценный для меня сотрудник.
Он пьет, не глядя на меня. Но я знаю, он ждет ответ.
— Если я останусь, ты сможешь держать себя в руках? — зачем я это спрашиваю? Если я останусь, это ничего не принесет, кроме боли.
Усмехнувшись, он оборачивается. Медленно делает глоток, одним только взглядом заставляя мое сердце биться сильнее.
— Только если ты не захочешь, чтобы я снова тебя поцеловал.
— Не захочу! Конечно, я этого не захочу! — почему мои щеки горят?
— Ну, тогда нам нечего бояться, не так ли?