Выбрать главу
Не святой глупец и не ханжа я, И какая б ни была она, Жизнь моя мне вовсе не чужая, А своя, и позарез нужна.
Только как ты ни кричи об этом И в какой ни уличай вине, Не хочу тащиться за кюветом, От большой дороги в стороне.
Не могу стоять затылком к бою, Перед новым делом быть в долгу, С ненавистью давней и любовью — Плачь не плачь — проститься не могу.
На усталость жалобой моею, Выходом из строя хоть на миг Огорчить друзей моих не смею И врагов порадовать моих.
Значит, бейся, сколько можешь биться, А когда почувствуешь беду, Не проси меня остановиться — Можешь разрываться на ходу!..

1943–1955

Евгений Долматовский

Дело о поджоге рейхстага Ты помнишь это дело о поджоге Рейхстага? Давний тридцать третий год… Огромный Геринг, как кабан двуногий, На прокурорской кафедре встает. Еще не взят историей к ответу, Он хочет доказать неправду свету: «Рейхстаг большевиками подожжен!»
Но вот пред всеми — смуглый,    чернобровый — Встал подсудимый. Чистый и суровый, Он в кандалах, но обвиняет — он! Он держит речь, неистовый болгарин. Его слова секут врагов, как жгут. А воздух так удушлив, так угарен — На площадях, должно быть, книги жгут.
…В тот грозный год я только кончил школу. Вихрастые посланцы комсомола Вели метро под утренней Москвой. Мы никогда не видели рейхстага. Нас восхищала львиная отвага Болгарина с могучей головой.
Прошло немало лет. А в сорок пятом Тем самым, только выросшим, ребятам Пришлось в далеких побывать местах. Пришлось ползти берлинским зоосадом…
«Ударим зажигательным снарядом!» «Горит рейхстаг! Смотри, горит рейхстаг!»
Прекрасный день — тридцатое апреля. Тяжелый дым валит из-за колонн. Теперь — не выдумка — на самом деле Рейхстаг большевиками подожжен!

1947

Николай Доризо

Баллада о смеющемся мальчике

Косы, заплетенные короною, Ни морщинки на высоком лбу… Принесли ей с фронта    похоронную — Вдовью, безысходную судьбу. Ахнула,    потом заголосила, Тяжело осела на кровать, Все его,    убитого,      просила Пожалеть детей, не умирать. Люди виновато подходили, Будто им в укор ее беда. Лишь один жилец во всей    квартире Утром встал веселый, как всегда. Улыбнулся сын ее в кровати, Просто так, не зная отчего. И была до ужаса некстати Радость несмышленая его. То ли в окнах сладко пахла мята, То ли кот понравился ему, — Только он доверчиво и свято Улыбался горю своему… Летнее ромашковое утро. В доме плачет мать до немоты. Он смеялся,    значит, это мудро, Это как на трауре цветы!.. И на фронте, средь ночей    кромешных, Он таким вставал передо мной — Краснощекий,    крохотный,      безгрешный, Бог всесильной радости земной. Приходил он в тюрьмы без боязни На забавных ноженьках своих, Осенял улыбкой    перед казнью Лица краснодонцев молодых. Он во всем:    в частушке, в поговорке, В лихости народа моего. Насреддин    и наш Василий Теркин — Ангелы-хранители его!..

1957

Иван Доронин

Весенняя любовь

Ой, цвети, Цвети, кудрявая рябина, Наливайтесь, грозди, Соком вешним. Я на днях, На днях у дальнего овина Целовалась С миленьким нездешним!
Все было хорошо, Так хорошо — И блузы синий цвет, И запах тополей. Он из города, Ко мне пришел, Я — с полей!
Он сказал: «Вернулся я к покосу, Будем травы На лугах косить…» И все гладил, Гладил мою косу, На руках По ржам меня носил!