Через полчаса все, за исключением молодого полицейского комиссара, были пьяны, в том числе и французская пара, как следует отведавшая шампанского. Муж почувствовал себя совсем вольно. Теперь он дурачился, вставлял в глаз проволочный каркас от пробки наподобие монокля.
Внезапно Джесс хлопнул в ладоши, и все ринулись к накрытому столу. Дочь генерала, маленькая уродица в очках, явно не посещала институт благородных девиц. Это стало ясно, когда она набросилась на куриную ножку. Надеюсь, что в тот день, когда ею заинтересуется какой-нибудь парень, в их меню не будет холодной курятины.
Я обслуживала всю эту компанию с серьезным и внимательным видом, предлагая приправы или поднося лед для виски.
Некоторые мужчины пытались приставать ко мне, но так как я не понимала их тарабарщины, это ни к чему не приводило, и мне удавалось с любезной улыбкой от них отделаться.
Поев, все снова принялись за выпивку, и, уверяю вас, картина стала поистине безобразной. Жене француза стало плохо, и я должна была провести ее в уборную. Тельма запустила проигрыватель. Она ставила то джаз, то слоу, то рок. Теперь мне приходилось с трудом лавировать среди танцующих пар; во всяком случае, среди тех, кто еще мог держаться на ногах, так как многие клевали носом, завалившись в кресла.
Мадам словно с цепи спустили. Она дергалась, хлопая в ладоши, перед совершенно смутившимся комиссаром. В какой-то момент она потеряла равновесие и рухнула на ковер. Комиссар попытался ее поднять, но как только наклонился, генерал дал ему пинка, и тот всей тяжестью упал на мадам, к великому удовольствию всей компании. Я хотела поймать взгляд Джесса, но, по всей видимости, он тоже находил это смешным. Удивительное восприятие, не правда ли? Если бы дело происходило на нашей местной танцульке, подобная шуточка переросла бы уже во всеобщую потасовку.
Вместо того чтобы подняться, Тельма стала кататься по ковру, принимая разные позы. Мне было стыдно за Джесса и молодого комиссара, которому никак не удавалось отлепиться от мадам.
До Джесса либо вовсе ничего не доходило, либо он имел дьявольскую силу характера — как иначе вынести такое кривлянье!
Вечеринка превращалась в истинный кошмар. Во всяком случае, для меня — голодной, трезвой и измученной двумя днями подготовки. Еще немного, и если бы их поведение не представлялось мне позорным, я бы вознаградила себя парой-другой бокалов шампанского, чтобы тоже испытать блаженное состояние, в котором самые дикие выходки кажутся вам нормальными.
Компания в пятнадцать человек подходила как нельзя лучше для подобного рода приемов. Шла взаимовыручка: те, кто отходили от хмеля, заменяли тех, кого он валил с ног. Натертый мною паркет стал походить на пол в свинарнике. Чтобы его очистить, мне придется здорово потрудиться, ни жалея ни пота, ни крови! В сумятице чувств я продолжала наблюдать за месье. Видя, что все набрались, он решил последовать их примеру и изображал ча-ча-ча в компании с генеральской женой, возвышавшейся над ним наподобие каланчи. В момент, когда я уносила поднос с грязными стаканами, один из гостей обхватил меня за талию, приглашая танцевать. Это был подстриженный ежиком крепыш в очках с золотой оправой, делавшей его глаза рыбьими.
Я сопротивлялась, ведь прислуге не положено танцевать с приглашенными, но он насильно заставил меня. Мой поднос упал, гости расхохотались. Американец так крепко прижал меня к животу, что у меня перехватило дыхание. Я кое-как передвигала ногами. Он же нарочно наступал на битые бокалы. Когда пластинка подошла к концу, мы оказались у двери, ведущей в коридор. Он потащил меня туда. Поскольку было решено провести вечеринку при свечах, месье Руленд выключил рубильник, чтобы не зажегся свет, если кому-нибудь придет в голову щелкнуть выключателем. Дом был погружен во тьму. В коридоре почти ничего не было видно. Мой партнер припечатал меня к стене и попытался поцеловать. Я сопротивлялась как могла, но этот тип был здоровее быка. Чувствуя, что мои губы ускользают от него, он стал задирать мне платье. Это уже было свыше моих сил, и я заорала во всю глотку: «Месье Руленд!»
Он прибежал скорее, нежели я могла надеяться. Схватив руку гостя, Джесс примирительным тоном стал увещевать его. Было похоже, что тот старается скрыть смущение, нагнувшись якобы для того, чтобы завязать шнурок на ботинке.
Месье и я ни о чем не подозревали. Но внезапно крепыш схватил подол моего платья и резким движением рванул его вверх, к талии, наподобие того, как сдирают кожу с кролика! Платье было достаточно узким — если вы помните, то самое, черное, что оставалось с похорон — и мне не сразу удалось снова опустить его на голые бедра, ведь с тех пор я выросла и пополнела…