Внезапно на меня навалилась страшная усталость. На последней ступеньке лестницы я почувствовала себя такой измученной, что плюхнулась прямо в лужицу, задыхаясь, как после долгого бега.
Качели с синими подушками жалобно поскрипывали на крючьях, а бахрома тента вздымалась легкими волнами.
Между тем дуновения ветра не чувствовалось. Напротив, все, за исключением этой диванной качалки, пребывало в неподвижности и безмолвии. Грязная бумага на улице и та не пошелохнулась. Зрелище качелей, непонятно по какой причине покачивающихся, гипнотизировало меня.
Возможно ли, что это дух Тельмы, который… О, я вижу, как вы улыбаетесь. Еще одна безумная мысль, не правда ли? И тем не менее… Когда я впервые увидела Джесса и его жену, качели издавали ту же приглушенную жалобу, и, я думаю, этот негромкий звук и привлек мое внимание. Звук, подобный призывному зову какой-то птицы.
Маленький и совершенно черный фургончик «рено» медленно двигался по нашей улице. Было похоже, что водитель правит, одновременно высматривая нужный номер дома.
Инстинкт — странная вещь; как только я заметила машину, я знала наперед, что она остановится у нашей ограды. И действительно, она точно притормозила у кромки нашего тротуара. Из нее вышли двое мужчин, оба жандармы. У одного было больше знаков отличия. Надо заметить, что и возрастом он был старше. Пузатенький, с красной физиономией, он напоминал шарик, поставленный на пару кожаных сапог. Младший по чину был выше ростом, с черными волосами и смуглой кожей.
Я поднялась, чтобы пойти им навстречу.
— Вы мадам Руленд? — обратился ко мне офицер.
О, вы не можете представить себе, что чувствовала я в считанные доли секунды благодаря этой ошибке. Я — мадам Руленд! Кто-то мог допустить, что я могу быть мадам Руленд! Так значит, моя мечта не была до такой степени чрезмерной!
— Мадам Руленд умерла, я только прислуга.
До этого мгновения жандармы держались робко и вежливо. Внезапно они помрачнели.
— Ах, вот как! А есть ли мать у господина Руленда?
— Нет.
— А отец?
— Нет, насколько мне известно. А в чем дело?
— С вашим хозяином только что произошел несчастный случай на сороковой дороге.
— Несчастный случай?
— Он врезался в запаркованный грузовик.
На меня снизошло то же спокойствие, как и в ту ночь, когда Джесс объявил мне, что я должна вернуться в дом Артура.
— Это серьезно?
— Он погиб. Да что говорить, он мчался со скоростью сто сорок…
Качели ехидничали в глубине сада. Теперь и Джесс уселся там рядом с Тельмой, и, я клянусь вам, они изрядно потешались, глядя, как я, пошатываясь, ковыляю между двумя жандармами.
— Вам не составит труда поехать с нами для идентификации? Понимаете, надо убедиться, что его машину не украли… Это случается…
— Не переодевайтесь, — стал убеждать офицер-толстячок. — Мы доставим вас обратно.
Мы тотчас же двинулись.
— Вы не запрете дверь? — спросил меня чернявый.
— А зачем?
Они не настаивали.
Я села сзади, офицер — рядом с шофером. Не глядя и даже не оборачиваясь в мою сторону, полицейский стал задавать вопросы.
— Ваш хозяин — светлый шатен?
— Да.
— В веснушках?
— Да.
— На нем был костюм в синюю и розовую полоску?
— Да.
— Цветная рубашка?
— Да.
— Тогда это точно он. Давно его жена умерла?
— Этой зимой.
— Он тосковал по ней?
— Не знаю.
Почему он спрашивал меня об этом? Зачем ему знать, этому откормленному жандарму, оплакивал Джесс Тельму или нет?
— Так он был немного того или как?
— Почему?
— На шоссе не обнаружено следов торможения. Ничто не загораживало переднего обзора. Видимость была отличной. Автомобилист, который долго ехал за ним следом, уверяет, что тот нарочно врезался в этот грузовик…
— Вот как!
— Похоже, смерть вашего хозяина не особенно вас трогает?
Я не ответила.
Шофер произнес убежденно, словно это должно было объяснить мое равнодушие:
— Он же был американцем!
Я подумала о телефонном разговоре с секретаршей. Я должна была сказать ей, почему комиссар полиции хотел видеть Джесса. Руленд вне всякого сомнения подумал, что его собираются арестовать. Он, должно быть, сказал себе, что если его жена и я посчитали его виновным, то и полицейские могли прийти к тому же заключению.
Итак, Джесс не захотел больше бороться. Я морально превратила его в убийцу, и он предпочел разом покончить с этим…
— Это был добрый хозяин?
— Что вы сказали?
На этот раз жандарм снизошел повернуть ко мне свою красную физиономию.