Тяжело шипят пневмомышцы. Скользко. Искусственные стопы не слишком устойчивы на гладкой пластиковой поверхности подоконника. Дождь кончился, холодно. Передо мной пропасть. Внизу черный, словно бездонное озеро, дворовый асфальт, пестрая детская площадка и группа людей, кричащих мне, чтобы я лез выше. Вдали огромный город. Обелиски небоскребов в неоновых отсветах, окутанные кишкой магнитных железных дорог и висячих дорожных магистралей. Венчает картину огромная гранитно - черная и словно бы гладкая пирамида – головной офис КиберСис Индастриал. Гигантская, как гора, упирается она своей вершиной в серое небо, и, кажется, вот - вот пробьёт его, лопнув наш мир как воздушный шарик. Двадцать лет назад я думал, что сражаюсь за Родину, оказалось, за корпоративный дух…
Вниз устремляется осколок потускневшего красного кирпича. Щелкнув о край оконной рамы, он продолжил свой путь и растворился в утренних сумерках. За ним следует еще один кусок, потом еще. Старый, обветшалый дом крошится в моих пальцах, словно песочный замок, пока я карабкаюсь по стене вверх, к тарелке. С удивлением замечаю новое полезное свойство моих дешевых протезов. Их плоские мыски неплохо впиваются в щели между кирпичами.
Ветер мешает. Вот опять, налетает он сбоку и мягко толкает в спину, будто спешащий куда - то пешеход. Толкает мягко, но напористо. Я то и дело останавливаюсь, боясь быть сдутым. Этот страх странный. Во время очередного порыва ветра не чувствуется кома паники у горла, как тогда, во время отключения от моего лета. Страх, он будто инстинктивный. Мышцы сами стопорятся, пальцы сжимаются сильнее, жужжат от напряжения искусственные ноги. Создается ощущение, будто меня поделило надвое. Разуму все равно, он готов сорваться вниз, тело же цепляется за жизнь.
С крыши девятиэтажного здания офис КиберСис Индастриал кажется еще больше. Складывается впечатление, что эта черная пирамида растет, постоянно увеличивается в размерах, подминая под себя весь остальной город.
Поддаваясь какому - то древнему человеческому инстинкту, мой взгляд обращается вниз. С высоты кажется, что асфальт двора, темный, словно воды горной реки, будто бы бурлит. Его черные валы перекатываются, плещутся буйные волны. Спустя секунду понимаю, это не асфальт, не мой двор, не мой дом. Это отвесный берег, а глубоко внизу плещутся воды широкой реки. Впереди длинный железнодорожный мост. На нем, словно грузный стальной удав, покоится бронепоезд. Его груз – многочисленная бронетехника, закованная в цепи на широких грузовых платформах.
Вот я в самом хвосте состава, верхом на главном орудии танка. Далеко впереди копошатся мелкие, будто насекомые, люди. Они суетливо обслуживают тяжелых железных чудовищ войны. Отсюда каждый из них кажется незначительным и мелким. Люди всегда кажутся незначительными… до тех пор, пока не начнут умирать. Неожиданно в небе раздается громкий, пронизывающий гул, словно тяжелые облака трутся друг о друга твердыми панцирями. Вправо, с железные скрежетом, разворачиваются тяжелые, противовоздушные калибры бронепоезда. Оглушительными хлопками раздается оборонительный залп. Из средних вагонов вниз, в воду, сыплется маленькие черные точки. Спустя секунду, присмотревшись, понимаю, что это люди. Они отчаянно бросаются из поезда в надежде спастись. Раздается протяжное «т-у-у-у-у-у-у-т», – и с неба на поезд обрушиваются несколько ракет. Как Зевсовы молнии, бьют они в середину поезда, разрушая мост. Карточным домиком складывается железнодорожная переправа, унося с собой технику, людей и вагоны, которые не успели отсоединить.
Вдох, выдох… Перед глазами снова двор. Группа юнцов все еще там. Руки напряглись и намертво вцепились в кронштейн антенны. Будто прикипели. Вдох, выдох… Подстегнутое воспоминанием сердце замедляется, восстанавливая нормальный темп. Я разжимаю непослушные пальцы. Они побелели от напряжения.
Смятый кронштейн нехотя поддается моим усилиям, но выгнуть его все же получается. Через минуту тарелка уже направлена более - менее на спутник. Странно, она повреждена так, будто ударили чем - то тяжелым. После выравнивания чаши приема руки порыжели от грязной ржавчины, результата кислотных осадков. Захваченный из дома скотч громко трещит, когда я пытаюсь примотать устройство передачи. Внезапно треск тонет в грохоте. Звук звонкий и металлический, знакомый до боли. Самодельные гранаты вражеских партизан… Жестяные банки, наполненные взрывчаткой и железными осколками, громыхают так же при ударе о танковую броню…