– Беги! – кричу я, и она, тут же шустро вскакивает и пускается наутек, к выходу с крыши.
– Э-э-э-э, – парень с трубой кричит ей в след, а в следующее мгновенье получает кронштейном по затылку. Напичканное имплантами тело тяжело падает на бетон крыши.
Второй реагирует быстро, бьёт с размаху кулаком, метит в лицо. Каким - то чудом успеваю прикрыться чашей антенны. Раздается мерзкий хруст. Парень, хватаясь за руку, тут же получает по голове железякой, но остается на ногах. Но вот уже на ногах второй, он сразу бьет трубой. Железная чаша раздается грохотом, но удар такой силы, что руку, держащую ее, пронзает ужасная боль. Перелом? Второй удар - и пальцы окончательно слабнут. Тарелка, отлетев, звонко грохочет по бетону. В этот же момент подводят непослушные протезы. Мир переворачивается, поверхность крыши больно бьет в хребет. Я на земле. Следующий удар не заставляет себя ждать. Усиленный имплантами кулак бьет в лицо. Позже я узнаю, что мои нос и правая часть лицевой кости сломаны. Осколки нижней части глазницы повредили глазное яблоко. Окажется, что в момент удара я потерял правый глаз. Сознание медленно гаснет, как неисправная ртутная лампа. В последний момент перед глазами предстает солнце. Летнее солнце.
5
Сквозь веки пробивается солнце? Сон быстро испаряется, не оставляя следа. Самое странное пробуждение за последние годы. Пробуждение от того, что солнечный свет бьёт в глаза. Все лицо болит. Болят руки и ребра. После того, как окончательно прихожу в себя, понимаю, что мое тело – сплошной гипсовый кокон. Ох, и отделали меня те парни. Странно, что не убили.
Вокруг ярко - белые стены и потолок больничной палаты. Справа большое окно. Жалюзи подняты, за стеклом яркое синие небо со светлеющими прогалинами убывающих облаков. Я в больнице. Как я сюда попал? Сколько я здесь?
Странно. Я совершенно спокоен. Ощущение беспокойства, преследующее меня повсеместно, пропало. Хотя нет, оно истончилось и ослабло, и теперь я чувствую, что способен побороть его силой воли.
Нажать кнопку вызова врача тяжело, опухшие пальцы не слушаются и болят. В конечном итоге мне удается, и через пару минут в палату заходит медсестра. Молодая девушка, низенькая и пухленькая, с приятным ясным лицом.
– Здравствуйте, вы проснулись, чудесно!
– З - здравствуйте, – улыбаюсь я и чувствую, что все лицо в бинтах. Говорить больно.
– Как самочувствие? – суетится медсестра, – ой, не отвечайте! Улыбаетесь, а значит не так плохо.
Мягкие карие глаза и пухленькое курносое лицо девушки навивают чувство спокойствия.
– Как я сюда попал?
– Ох, это странная история. – медсестра серьезнеет, – подробностей не знаю, но вроде как сегодня, рано -рано утром, поступил звонок… нам и в полицию. Кто это был – неизвестно. Дежурная медсестра говорила, что звонили с уличного телефона - автомата, поэтому узнать личность уже невозможно.
«А мне и не надо узнавать, - думаю я, - спасибо, дитя».
– Сообщили, – продолжает она, – что на крыше бывшего «Версаля», по Энгельса, избивают человека. Вот там вас и нашли. К сожалению, нападавшие к этому времени уже скрылись.
Несмотря на боль, расслабить тело получается довольно просто. Шея мягко хрустит, когда я откидываю голову на подушку. Веки опускаются, но свет солнца проникает сквозь тонкую кожу. Это приятно. Медленно выдыхаю.
Как странно, в голове всплывают только хорошие, добрые воспоминания. Никаких ужасов войны. Хотя я понимаю, что им никуда не деться, и они так и будут преследовать меня до конца жизни, но мне наплевать. Сейчас перед глазами стоят образы боевых товарищей, счастливые лица освобожденных нами сограждан, ясные зеленые глаза той… тех девушек. Неужели я еще на что - то способен? Способен на поступок. Способен бороться.
– Вам еще что - нибудь нужно?
Медленно отрицательно качаю головой.
– Хорошо, если что я в…
– Хотя нет, стойте, я позабыл, какой сегодня день?
– Ах! Вторник, первое июня! Да какое! Первый по – настоящему солнечный и теплый день за последние четыре года! Говорят, в этом году лето и правда заглянет к нам в гости.
Пухлые губки медсестры приятно изгибаются в улыбке. Я тоже улыбаюсь.