— Браво! ― медленные аплодисменты, сопровождающиеся омерзительными восторгами, вынудили сильнее стиснуть зубы. ― Фантастическое завершение первого акта! Я получил невероятное наслаждение даже несмотря на то, что уже читал сценарий. Этот маленький нюанс совсем не сказался на моих эмоциях. И, если вы станете играть так и дальше, обещаю, что немножко облегчу ваши муки.
Джек мерзко улыбнулся, и я дернул цепи, понимая, что мой Зверь пытается вырваться наружу.
— Какая же ты мразь… ― зашипела Эбби, придвигаясь к нему практически вплотную, ― …бессердечный, конченый ублюдок!..
Джек не дал ей договорить ― резко схватил за волосы и, развернув, прижал к себе спиной. Эбби вскрикнула, но ощутив на щеке дуло пистолета затихла.
— Хочешь поговорить о сердечности? ― зашептал он, вновь склоняясь над её ухом. ― Давай поговорим. Наверное, Мартину будет интересно узнать, почему в тебе столько безжалостности и черствости. Ведь, если бы всё это было взаправду, то та пуля уже давно была бы в его сердце. И выпущена она была бы той, которую он любит больше собственной жизни. А это очень больно… ― уже тише сказал он, переводя глаза на Грега, ― …так больно, что никакие адовы муки становятся нестрашны.
Поймал измученный взгляд Эбби. Она смотрела прямо на Мартина; по щекам струились слезы. Каллаган ломал её. Зная, на что давить, этот сукин―сын её ломал.
Дернулся, и резкий звук цепей заставил Джека ухмыльнуться.
— Посмотри―ка… ― заметил он, скользя дулом по её лицу, ― …Его ты выбрала. Того мужчину, который оставил тебя. Опять. Вновь найдя причину. Сколько ещё раз он бросит тебя, прежде чем, наконец, поймет, что за любовь, особенно ту, что дарована тебе свыше, нужно держаться? Сколько ещё раз ты простишь его, забыв о той боли, через которую он снова и снова заставляет тебя проходить?
Джек коснулся губами её кожи; вдохнул запах. Это стало последней каплей.
Я зарычал и дернул цепи с такой силой, что они почти слетели с петель. Когда Эбби прикрыла глаза, и слезы из глаз потекли сильнее, Джек довольно ухмыльнулся.
— Он ― зверь. Вся его привязанность к тебе построена лишь на чувстве собственничества. Ему невыносимо видеть тебя с другими, но у самого не хватает сил быть рядом. И никогда не хватит.
— Ошибаешься… ― прошипела Эбби, и я ощутил, как сердце пропустило удар, ― …и запомни… не такому, как ты, судить такого, как он!
На лице Джека расползлась улыбка.
— У этой кошечки коготки никогда не стачиваются? ― весело поинтересовался он, окинув взглядом каждого из пленников по очереди. ― Но знаете… я могу понять, что именно привлекло вас в этой женщине. Она сильная, красивая… сексуальная.
Когда рука Джека скользнула по плечу, а затем опустилась к бедру, сорвался.
— Не смей касаться её!!! ― цепи снова зазвенели. ― Не смей даже пытаться причинить ей боль!!!
— Я ещё и не пытался. И, наверное, в этом моя ошибка.
Джек подал знак Шейну, и тот молча направился в сторону дрожащей от бессилия Эбби. Он грубо схватил её и, вывернув ей руки, резко толкнул вперед, а я снова дернулся и зарычал, стараясь, что есть мочи порвать долбанные цепи.
— Куда вы тащите её?! ― кричал, теперь уже имея достаточно сил, чтобы встать на ноги. ― Каллаган!! Я убью тебя, слышишь?! По одной сломаю каждую кость в твоем теле!! Если на ней будет хоть одна царапина, клянусь, ты столкнешься с кем―то намного страшнее Дьявола!!
Глаза горели пламенем. Я чувствовал, как сквозь зубы сочится кровь. Ощущал, как тело наполняют нечеловеческие силы. Пока Эбби вели в центр комнаты, дергал цепи, с каждым разом всё сильнее превращаясь в Зверя.
Шейн подвел её к чему―то, накрытому покрывалом, а затем резко сдернул ткань.
Не нужно было изучать что―то особенное, чтобы понимать, что всё это время находилось под ним. Дыба. Так называли жестокое орудие пыток, представляющее собой металлический стол с ремнями для всех четырех конечностей. Я знал, какие нечеловеческие мучения испытывали привязанные к нему люди, что почти каждый предпочел бы умереть, но не чувствовать то, что делала эта «машина».
Эбби повернула голову, и, встретившись с ней взглядом, я непроизвольно замер. Та обреченность, которую прочитал в некогда живых и задорных синих глазах, заставила сердце болезненно сжаться. Она знала, что никто из них не в силах это остановить. Но будь я проклят, если не докажу ей обратное.
— Ублюдок!!! ― взревел, сильнее дергая цепи. ― Если тебе нужен я ― давай, бери!!! Клади меня на этот чертов стол и истязай, сколько хочешь, но не трогай её!!!