Минуту назад она действительно испугалась громовых раскатов, но теперь… теперь в её синих глазах горел совсем иной страх.
Она боялась меня.
Сердце пропустило удар. Чтобы заглушить его, я в усилии сжал пальцы.
— Верно, ― старался не выдать своих терзаний, ― …ты боишься.
— Да… ― призналась Эбби, ― и, видимо, намного сильнее, чем думала.
Её голос дрогнул, мгновенно опустившись до шепота.
Говорила ли она о своем детском страхе или вложила в слова совершенно иной смысл ― я не знал. Но явственно ощущал, как бешено стучит её пульс. А ещё ― каждой своей клеточкой чувствовал её боль. Каждой. Своей. Клеточкой.
— Зачем ты это делаешь?
Эбби неосознанно, но лишь слегка нахмурила брови и чуть приоткрыла губы.
— Делаю…
— Почему ты здесь? ― уточнил, начиная медленно приближаться.
— Я уже говорила… ― она стала интуитивно отступать, ― … твоя сестра…
— …попросила найти меня, ― закончил за неё, коротко кивнув, ― да, уверен, это так. Но сейчас я хочу услышать другую… настоящую причину.
Её зрачки расширились, а сердце пропустило удар. Несмотря на то, что внешне она сохраняла полную невозмутимость, я знал ― внутренне мои слова попали точно в цель.
— Элейн ― часть моей семьи, ― её голос не дрожал и звучал на удивление уверенно, ― а ради семьи я готова пойти на многое.
— Знаю, ― тихо сказал, приближаясь к ней практически вплотную. ― Но всё ещё жду, когда ты назовешь настоящую причину.
— Она настоящая.
— Не для меня.
На какую―то долю секунды Эбби утихла.
Казалось, вот сейчас она сломается, выдаст себя, как делала это ни один раз, но теперь вместо испуганной, загнанной в угол девочки передо мной стояла сильная и уверенная в себе женщина. Но я понял это не сразу.
— Я сказала правду, ― Эбигейл вызывающе, но всё же осторожно посмотрела мне в глаза. ― И мне искренне жаль, если она не такая, как ты думал.
— Эбби…
— Мне всё равно, что с тобой будет, ― она говорила это так, словно пыталась убедить в этом и себя, ― и, если бы твоя сестра не была в таком отчаянии, я бы никогда на это не пошла. Просто потому, что не могу и не хочу тебя видеть. Никогда.
Её слова хлестнули жесткой плетью: резко, больно, со всей силой. Место удара жгло и хотелось закричать от того, как всё внутри рвалось на части.
— Но ты здесь, ― не веря её словам, повторял, ― ты всё ещё здесь…
— Лишь потому, что не могу уйти.
Её шепот побудил небо разойтись новым громовым раскатом, словно говоря ему: ― ты ― идиот, вот истинная причина. И другой не существует.
Из горла вырвался смешок ― слегка нервный и какой―то невыносимо болезненный. Я пытался, но не сумел сдержать его в себе.
А я не могу тебя отпустить, ― вертелось в голове, но с языка сорвалось другое:
— Когда кончится буря, я отведу тебя к вертолету. А до этого момента… обещаю, ты меня не увидишь.
Уловив в её глазах легкое смятение, развернулся, не став дожидаться момента, когда она всё поймет, и молча направился к выходу. Ледяные капли мгновенно прошибли до костей, но я даже не вздрогнул ― моё тело привыкло к холоду. Я сам привык к холоду.
Сделав ещё несколько шагов, прикрыл глаза и подставил лицо дождю.
Мне показалось, что я вот―вот потеряю себя от страха.
Когда Дарен вышел из пещеры, я впервые осознала весь ужас собственных слов.
Я сказала, что мне всё равно. Что я не хочу и не могу его видеть. Господи… если бы он только знал, что каждое моё слово было ложью…
Стоять у выхода из своего единственного укрытия, ― практически на границе чертового Ада, ― было очень страшно: невыносимо, дико страшно. Мне казалось, что сам Дьявол в эту минуту захватил власть над небом и теперь показывал свою силу, метая самые гигантские молнии, которые я когда―либо видела в своей жизни.
Всё вспыхивало белым светом, сопровождаясь устрашающим грохотом, от которого закладывало уши. Сердце забилось сильнее, пульс участился, пальцы непроизвольно сильнее сжали камень.
— Это не страшно, ― успокаивала себя, ― я смогу выйти туда… смогу потому, что совсем не боюсь… ― попыталась сделать шаг, но очередное громыхание заставило в испуге отступить. ― Господи, я обманула тебя, я боюсь! Я так боюсь!
Инстинктивно прислонившись лбом к влажному камню, закрыла глаза. Руки похолодели, голова закружилась, ноги сделались ватными. Мне нужно дышать. Это просто… вдох―выдох, вдох―выдох, вдох… Его слова, как зацикленная пленка, бес конца крутились в голове: «Человек должен иметь силы бороться даже с самыми дикими страхами. Этот мир не волшебен ― он реален. И реально в нем существует только два возможных конца: либо ты побеждаешь свой страх, либо он разрушает тебя».