— Готова признаться?
Вот так просто, без лишних церемоний, довольный, как чеширский кот, Грег Мартин смотрел на меня, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.
— А у меня есть выбор?
Он кивнул.
— Конечно. Но при любом раскладе, исход один ― ты признаешься.
— То есть, ты хочешь сказать, что позволяешь мне сделать это добровольно?
— На правах победителя, ― тихо ответил он, придвигаясь ближе, ― да. ― А затем его лицо вновь озарила улыбка. ― Сегодня я добрый.
Секунда, две… уголки моих губ дернулись.
— Не дождешься.
— Нарушаешь уговор?
— Ты сказал, что у меня есть выбор, и я этим пользуюсь.
Теперь улыбкой Чешира могла похвастаться и я сама.
— Ты можешь пожалеть об этом…
— В самом деле?
Грег долго и внимательно смотрел на меня ― гипнотизировал что ли? ― а затем вдруг совершенно неожиданно сорвался с места, заставляя меня сделать то же самое. Слава Богу, реакция у меня теперь стала намного лучше, чем прежде!
Зажала рот рукой, чтобы не закричать, но смех внутри с такой силой сдавливал горло, что удерживать его становилось всё сложнее. Резко повернув и чуть не врезавшись в косяк, быстро забежала в комнату и, понимая, что времени и возможности на то, чтобы закрыть дверь нет, схватила подушку и повернулась лицом к вбежавшему следом Грегу.
— Стой на месте, ― не выдержала и, наконец, засмеялась, ― я предупреждаю тебя по―хорошему.
— Серьезно? ― усмехнулся он, делая шаг. ― Думаешь, я боюсь подушек?
— Они тяжелые. И я не шучу.
Грег пожал плечами. Сделал ещё один шаг.
— У меня неплохие рефлексы.
Он двигался медленно, пока я так же медленно отступала. Всё было в порядке, пока отступать в конечном итоге стало некуда. Решив рискнуть, кинула подушку, чтобы не держать лишний груз, и, запрыгнув на постель, побежала по ней сверху.
Рефлексы Грега, к моей величайшей досаде, оказались не просто неплохими, а нечеловечески быстрыми. Он схватил меня у самой двери и приподнял, вынудив рассмеяться. Уже зная, к каким методам он может прибегнуть, обреченно завизжала.
— Только не щекоти! Нет! Умоляю!
— Ты признаешься?
— Да! ― сдалась, продолжая безудержно хохотать. ― Обещаю.
Грег опустил меня, но объятий не разжал. Лишь развернул к себе, невольно оставляя расстояние между нами ничтожно маленьким.
— Говори, ― прошептал, смотря мне прямо в глаза.
Его близость заставляла чувствовать внутри полный штиль. Сердце переставало колотиться, как сумасшедшее, и даже пульс начинал стучать ровно и размеренно. Грег был моей тихой гаванью. Моим спасением от шторма прошлой жизни.
— Да, ― ответила, ощущая, что его сердце, напротив, бьется намного быстрее.
— Что, да?
— Ты нравишься мне. Правда, иногда бываешь слишком большой задницей.
Он тоже улыбнулся, а затем попятился, не выпуская меня из своих рук.
— Давай, ― сказал он, ловя её вопросительный взгляд, ― потанцуй со мной.
— Что? Сейчас? Нет, я…
— Я хочу получить свой бонус.
— Но… у нас даже музыки нет.
— Она не нужна, ― его руки нежно обняли за талию. ― Просто двигайся. Помнишь? Как тогда.
Наш первый танец на том вечере. В Нью―Йорке. Я помнила, но не хотела вспоминать. Тот день и все последующие вызывали в душе слишком сильные чувства, и связаны были с совершенно другим мужчиной. Прикрыла глаза, прислушавшись к своей внутренней музыке и позволив ей вести. Снова спокойствие. Снова безмятежность. Снова полный штиль.
— Меган звонила сегодня утром. Спрашивала, могу ли я приехать.
— Что―то серьезное?
— Поступил пациент с очень… необычными симптомами. Просят посмотреть.
— Тогда ты должен поехать.
— Думаешь?
— Ты лучший врач из всех, кого я знаю. И не только я. Если твоё присутствие в Нью―Йорке поможет спасти чью―то жизнь ― да, ты должен поехать.
— Мне придется оставить тебя на пару дней. Может, больше.
— До пятницы я бы всё равно не смогла уделить тебе должного внимания, ― прошептала, зевая. ― Бал на носу, а у нас ещё не всё утверждено… даже лучше, что ты будешь занят.
Но не лучше, что будешь так далеко.
— Могла бы просто сказать, что будешь скучать.
Губы тронула слабая улыбка, и я инстинктивно сильнее прильнула к Грегу.
— Буду. Я буду скучать.
И без тебя будет намного труднее не вспоминать, ― мысленно добавила, с замиранием сердца подумав о человеке, который сумел пробраться в мою голову, миновав самые прочные, самые надежные барьеры.